— Во что превратится?

— Ну… камни — они ни во что не превращаются, — ответилаДжен. — Они остаются камнями. Но начинают двигаться.

— Уродство, — объявила Лиз.

— Мой старший брат так сделал год назад, —сообщила Мария. — До смерти напугался. Теперь он про это даже говорить нехочет.

Джен наклонилась к столу и произнесла голосом, каким приняторассказывать истории про привидения:

— Археологи там уже давно копаются, но тольконаконечники стрел все равно можно найти, если поискать хорошенько. Анаконечникам этим тысяча лет.

— Ты хотела сказать: «десять тысяч».

Джессика и все остальные обернулись и устремили взгляды втот угол, откуда донесся голос. Там в полном одиночестве за столом сидела Десс,девочка, с которой Джессика сидела рядом на уроках математики.

— Ну… — протянула Лиз и сделав большие глаза,обвела взглядом остальных девочек и прошептала: — Кстати, об уродах.

Джессика снова оглянулась и посмотрела на Десс. Та, похоже,ничего не услышала. Она уткнулась в учебник, не снимая темных очков. Судя повсему, болтовня девчонок ее больше не интересовала. Джессика даже не заметила Десс,но вполне могло статься, что она все это время сидела здесь, в уголке,обложившись книжками и тетрадками.

— Номер четыре… — начала Констанца, и ее зеленаяручка повисла над страничкой блокнота. Джен хихикнула, а Мария приложила палецк губам.

Джессика посмотрела на свои учебники, причем с особымунынием — на толстенный «Начальный курс тригонометрии». Как обычно бывало с нейперед большой переменой, ее энергия пошла на убыль. Констанца и ее компания ейнравились, но из-за того, что они насмехались над Десс, Джессике стало неловко,У нее даже неприятный привкус во рту появился. Она вспомнила о том, как ейсамой жилось в чикагской школе, до того как она переехала сюда и стала «МиссПопулярностью».

Джессика перевела взгляд на Десс. Одной из книжек, лежавшихна столе у той, был учебник тригонометрии. Если Десс и вправду такая умная,какую из себя строит, то, наверное, можно попробовать попросить ее о помощи.

— Мне надо кое-какие уроки сделать, — призналасьДжессика. — Мама просто с ума сошла: запихнула меня во все продвинутыеклассы. Помру я с этой тригонометрией…

— Понятно, — кивнула Констанца. — Но еслипридумаешь что-нибудь еще особенное про Биксби, скажи мне. Мне не помешаетмнение нового человека.

— Ладно, скажу.

Джессика собрала учебники и тетради и отправилась в угол, кневысокому столу. Она села на большой стул напротив того, на котором, водрузивноги на стол, сидела Десс. На лодыжках поверх черных колготок у нее были надетыблестящие металлические браслеты.

Джесс показалось, что позади послышался шепоток, но она нестала обращать на это внимания.

— Десс?

Девочка оторвала взгляд от книги и равнодушно посмотрела наДжессику. Безо всякого раздражения или злости. Ее взгляд из-под черных очковбыл удивительно нейтрален.

Джессика взялась за корешок учебника тригонометрии.

— Ты как думаешь… — Джессика запнулась.Пристальный, немигающий взгляд Десс был так холоден. — Я просто хотелатебя спросить, — предприняла Джессика новую попытку, — а… а ты всегдав темных очках читаешь?

— Не всегда. На уроках меня заставляют их снимать.

— А-а. Но почему…

— У меня фотофобия. Светобоязнь. От света глаза болят.Сильно.

— Ой! Но тогда тебе должны разрешать носить темные очкина уроках.

— Не разрешают. Хотя такого правила нет. Но неразрешают.

— Но может быть, тебе стоит принести справку от врача…

— А у тебя как? — неожиданно спросила Десс.

— Что — «у меня»?

— У тебя глаза от света не болят?

— Нет, — ответила Джессика.

— Странно.

Джессика оторопело заморгала. Она начала жалеть о том, чтоне осталась с компанией Констанцы. На уроках тригонометрии разговаривать с Дессбыло интересно, но интересно не в смысле «весело». Девчонки, сидевшие за другимстолом вместе с Констанцей, теперь, наверное, гадали, зачем Джессикепонадобилось пересаживаться к Десс. Джессика и сама не очень понимала зачем.

Но не могла не спросить:

— Почему же это странно?

Десс опустила очки на дюйм и пытливо уставилась на Джесс.

— Просто некоторым людям, определенным людям, которыепереезжают в Биксби, кажется, что солнце здесь жутко яркое. И этим людям вдругстановятся нужны темные очки, и они их все время носят. А ты — нет?

— А я — нет. А это в самом деле много с кем бывает?

— Очень мало с кем. — Десс вернула очки напереносицу. — И это — одно из десяти чудес Биксби.

Джессика откинулась на спинку стула и пробормотала:

— Ты хотела сказать — из десяти тысяч? Десс улыбнуласьей в ответ и согласно кивнула. Джессику порадовала перемена в настроении Десс.По-своему ей было жаль эту девочку. Другие насмехались над ней, а Десс была нетакая уж плохая.

— Ну, Джессика, хочешь узнать про самое-самое настоящеечудо в Биксби?

— Конечно хочу. Почему бы нет?

— Вот, смотри.

Десс наугад взяла с полки у себя за спиной одну избиблиотечных книг и протянула Джессике.

— Гм-м. «Ярмарка тщеславия», вот только это не журнал,а книга,[5] в которой пятьсот страниц. Жуть.

— Да нет, ты на корешок посмотри. Там герб Биксби.

Джессика взглянула на маленькую белую наклейку,обозначавшую, что книга является собственностью библиотеки средней школы г.Биксби. Под штрих-кодом примостился значок: солнце в окружении лучей.

— Вот это маленькое солнышко?

— Это не солнышко, это звезда.

— Солнце — это и есть звезда. Где-то я слышала про это.

— В космосе это одно и то же. А в науке о символах —разные вещи. Видишь эти маленькие лучики, исходящие от звезды? Сосчитай их.

Джессика вздохнула и, прищурившись, уставилась на звезду.

— Тринадцать?

— Верно, Джесс. Тринадцатилучевая звезда. Ни о чем ненапоминает?

Джессика поджала губы. А ведь напоминала.

— Ну точно! У нас на доме есть такой знак. Старинныйвроде бы. Агент по недвижимости сказал, что в стародавние времена такой знакпоказывал, что дом застрахован. Пожарники не гасили пожар в твоем доме, если нанем не было такого знака.