О, это была страшная игра, и возможна она была исключительно с таким мягкотелым, безвольным и никчемным мужчинкой, каким был Гора. Будь у нее муж нормальных взглядов, убил бы ее сразу же или выгнал, в любом случае расстался бы. При Горе же можно было без зазрения совести развлекаться на стороне, блудить, зарабатывая при этом, да еще и не трудиться скрывать свои многочисленные романы. Больше того, только такой муж, как Гора, был способен на то, чтобы в постели с женой обсуждать, на что они потратят заработанное ею: на шкаф или золотое колечко для Лоры…

Вишнякову я рассказал о семейной жизни Лоры буквально в двух словах: когда в семье не было денег, Лора встречалась с другими мужчинами, которые давали ей денег… У Льва Григорьевича брови поползли вверх. Он посмотрел на меня с недоверием.

– Какая интересная семья… И что муж?

– Муж таким образом расписывался в своем бессилии… – пожал я плечами. – У Лоры был еще любовник, его зовут Виктор, Вик. Это отдельная история…

Вик появился в ее жизни неожиданно. Первые месяцы брака были настоящим испытанием для Лоры. Практически каждый день она, бросив мужа, покидала маленькую квартирку возле городского парка и возвращалась в родительский дом. Она долгое время не могла привыкнуть жить без мамы, без ее опеки, без всего того бытового и налаженного, что составляло ее жизнь до замужества. С трудом она постигала истину, заключавшуюся в том, что, помимо любви и нежности, которые она ожидала от брака, существует еще и бытовая сторона и что ей где-то нужно найти в себе душевные силы, чтобы наладить маленькое хозяйство, обзавестись всем необходимым и, главное, чтобы все это не отравило любовь. Малейшая грубость (даже не грубость, а недопонимание Горы и его просчеты) вызывала в ней бурную реакцию: собрав самое необходимое (как правило, это была косметика и пижама), она с гордо поднятой головой возвращалась к родителям и, уже оказавшись в родных стенах, давала волю своим чувствам. Мама относилась к этому спокойно, говорила, что все это – временные трудности, что она привыкнет к новой своей жизни, что, главное, Гора любит ее, а все остальное сложится само собой. Однако все складывалось трудно и долго, и Лора никак не могла смириться с тем, что в ее жизни теперь многое зависит исключительно от нее самой. Дело было не в том, что она ничего не умела. Ей хотелось продлить тот романтический период любви, который предшествовал самому браку. Ее избранник, оказывается, иногда забывал смывать в унитазе, еще у него объявилось слишком много, по мнению Лоры, нехороших привычек, сильно раздражавших ее. Так, к примеру, он подолгу искал домашние тапочки, оставлял в раковине грязную посуду, выкладывал в тарелку с пельменями всю имевшуюся в доме сметану, слишком толсто резал колбасу, курил в туалете, оставляя после себя полную банку с окурками и ужасающий запах, орудовал мухобойкой и не трудился убрать мертвых насекомых, оставлял где попало комочки грязных носков, не брил волосы под мышками, покупал слишком дорогой шампунь от перхоти, не мыл ноги на ночь, не любил молоко, любил в салат с огурцами и помидорами добавлять вареные яйца…

Все это я узнавал постепенно, подслушивая через приоткрытую дверь длинные монологи Лоры, кода они разговаривали с матерью. Как я понимал ее!!! Поэтому и не удивился, когда понял, что в ее жизни появился новый романтический герой – Виктор. Непонятно, где работающий, пишущий стихи, маленькие новеллы, рассказы, театральные рецензии… Он снимал крошечную квартирку неподалеку от кладбища и заинтриговал мою девочку в первый раз как раз страшными историями про оживших покойников – Лору хлебом не корми, поговори с ней о страшном… Его рассказ плавно перешел к творчеству Эдгара По и Вилье де Лиль Адану. Поначалу их встречи проходили в его квартире за стаканом вина или чашкой кофе. Когда же Вик подарил Лоре серебряное кольцо, Лора восприняла это как знак любви и они стали любовниками. Жизнь ее мгновенно наполнилась новым смыслом – ей доставляло жгучее удовольствие скрывать свою связь, и семейная жизнь окрасилась в интригующие, полные тайн краски. И теперь, стоило Горе даже слегка расстроить ее, она сразу же мчалась к Вику за утешением, за лаской, за возмездием. Теперь она чаще улыбалась и даже хозяйственными делами занималась с удовольствием, каждый раз предвкушая новую встречу с интересным ей Виком. Возможно, любовь к нему и его любовь к ней открыли ей нечто новое, и эта игра в разнообразие так поглотила ее, что она и не заметила, как стала проводить время с обоими своими мужчинами примерно поровну. Родители сразу заметили перемену в дочери, и Лора, набравшись храбрости, призналась во всем матери – ей просто необходим был человек, который мог бы ее прикрыть в случае, если Гора начнет ее искать. Вторым человеком стала Глафира, отчасти жившая интересами своей самой близкой подруги. И, наконец, третьим человеком, кому она поведала о существовании любовника, стал Гора.

Мне «повезло» – я стал свидетелем короткой, но бурной сцены, которую Лора закатила своему мужу, случайно услышавшему ее воркование по телефону. Он выхватил у нее телефон и попытался узнать номер того, с кем его жена говорила так нежно, договариваясь о встрече, и тут Лора низким голосом, с хрипотцой, заявила:

– Если ты еще раз только посмеешь так грубо схватить меня за руку или вообще будешь вести себя подобным, недопустимым образом, то горько пожалеешь об этом… С этим парнем у меня пока ничего нет, но это только пока, ты понял меня? Может, я и замужем, но не в тюрьме, и вольна разговаривать по телефону, с кем захочу… К тому же мне, как женщине, свойственно флиртовать…

Гора попытался заявить свои права на нее, он-де ее муж, а не стенка и что он не позволит своей жене флиртовать по телефону с другим. Но потом как-то осекся.

– А как ты отнесешься к тому, если вдруг у меня появится подобная знакомая, с которой я буду вот так же нежно разговаривать по телефону? – спросил он убитым голосом, словно заранее зная ответ.

– Да никак… – фыркнула она. – Знаешь, Гора, мне иногда кажется, что я разлюбила тебя… Возможно, нам не следовало жить семьей, понимаешь? Мы многое утратили… Хотя, может, это мое заблуждение, и если я расстанусь с тобой, то никогда себе этого не прощу. Я пока еще сама себя не поняла…

Она нажала на самое больное место мужа – страх потерять ее. И я сразу понял, что она его не любит. И что она жестока.

– Как-то странно мы с тобой живем, ты не находишь?

– Почему странно?

– Как-то не по-настоящему, что ли… Может, я еще не созрела для семьи? Мне и детей пока не хочется, да и сил моральных нет. Возможно, во мне играет инфантилизм…

Но я-то знал, что в ней играют переполнявшие ее желания, что ей важно разобраться, что для нее главное – когда любит она или когда любят ее. К тому же она уже успела вкусить сладость своей власти над мужчиной. Эти опасные игры сначала забавляли ее, а потом стали образом жизни. Мне было трудно говорить об этом с человеком посторонним, однако для того, чтобы понять ее жизнь и ту степень цинизма, которая очень скоро стала нормой ее отношений с мужчинами, я должен был это сделать.

– Что же это, она напрямую заявила мужу, что у нее есть любовник? – усмехнулся Лев Григорьевич. – И после всего, что вы мне рассказали, вам кажется, что ее муж способен на такой серьезный поступок, как убийство?