– У моего мужа был сердечный приступ, – дрожь в голосе вполне соответствовала моей трясущейся нижней губе. – Мне в самом деле нужно как можно скорее попасть в больницу.

– Чтоб мне провалиться, дорогая. Простите, мне просто хотелось немного пошутить с вами. Я же понятия не имел, что у вас все так серьезно и срочно. – Он выпрямился на сиденье и крепче сжал руль своими желтоватыми от никотина пальцами.

Мне кажется, что существуют две фразы, которые просто мечтают услышать таксисты. Это «поезжайте за той машиной» и еще «это срочно».

– Вам придется пристегнуться, – посоветовал водитель и резко свернул в какой-то переулок.

Я почти ничего не помню из того головокружительного путешествия по извилистым лондонским улочкам. Мои мысли были слишком заняты Дэвидом. Как же это могло случиться с ним, с нами? Всякий раз, когда я закрывала глаза, я пыталась представить себе своего сильного и энергичного мужа в таком беспомощном состоянии, что его даже пришлось уложить на носилки, чтобы перенести в карету «Скорой помощи». Это было просто нелепо. Мой насмерть перепуганный мозг не мог создать такой образ. Как это могло произойти с тем самым мужчиной, который с легкостью подхватил меня, перекинул через плечо и унес в спальню, где с нежностью опустил на середину нашей просторной кровати – и все это еще на прошлой неделе! «Мне кажется, мы куда-то собирались?» – заявила я тогда, наблюдая за тем, как он снимает галстук, быстро сдергивает рубашку и ловко расстегивает сшитые на заказ костюмные брюки. «У меня пропал аппетит», – голодно прорычал он, забираясь на меня сверху. «Но, к счастью, это касается только еды», – добавил он, нежно покусывая меня за шею, именно так, как мне нравится, и от чего я – как ему хорошо известно – просто схожу с ума.

Как могло случиться, что меньше чем за неделю из того сильного страстного мужчины он вдруг превратился в кого-то, кого приходится выносить из торгового центра? Бессмыслица какая-то…

Не помню, чтобы я когда-то раньше с такой радостью и благодарностью реагировала на дорожный знак, сигнализирующий о том, что мы приближаемся к больнице.

– Еще пару минут, – подтвердил таксист, поглядывая на меня через плечо, чего, конечно, делать не стоило, если учитывать скорость, с которой мы сейчас передвигались.

Мы притормозили у главного входа в приемное отделение «Скорой помощи». И хотя мне не терпелось поскорее прибыть сюда, как ни странно, я почему-то замешкалась, когда настало время выходить из машины. Как только я покину салон и пройду через раздвигающиеся стеклянные двери больницы, все станет слишком реальным. Дэвид будет пациентом, больным мужчиной, лежащим на высокой койке с металлическим каркасом, рядом с которой на белой доске будут накорябаны его имя и фамилия. Теперь он будет принадлежать не только мне одной, теперь мы будем уже не одни.

– Я не могу здесь стоять, – с сожалением констатировал водитель. – Это заезд для карет «Скорой помощи».

Как будто в подтверждение его слов сзади появилась машина с включенной сиреной.

– Простите, – сказала я и потянулась к ручке. Пальцы у меня заметно дрожали. Я вступила в прохладу улицы и с удивлением осознала, что вокруг уже становилось темно.

Кто-то из работников «Скорой помощи» обежал только что подъехавшую машину и распахнул задние дверцы настежь. Я почувствовала, как в тревожном ожидании напряглось все мое тело. Я вытянула шею и изогнула ее так, чтобы увидеть, кого сейчас будут доставать из недр автомобиля. Из здания появилась небольшая группа медиков. Они принялись действовать именно так, как я это видела в бесчисленных драматических сериалах про врачей. Только на этот раз все происходило по-настоящему. Сейчас действительно чья-то жизнь буквально висела на волоске. Кто там? Дэвид? Мне стало нехорошо, у меня закружилась голова, и не только потому, что я инстинктивно затаила дыхание в страхе, пока пациента поднимали и опускали, быстро перемещая через занесенный снегом подъезд внутрь больницы.

Пока все это происходило, мне удалось уловить обрывки их разговора, представлявшего собой в основном оценку состояния больного. Переохлаждение… мужчина возраста… замерзший лед… признаки жизни… внутренняя температура…

Единственной деталью, которую мне удалось разглядеть в запеленатом, как в кокон, в красные одеяла мужчине, лежавшем на носилках, была его шевелюра соломенного цвета. Это определенно не Дэвид.

– Сами справитесь? Вас здесь кто-нибудь встретит? Может быть, мне лучше припарковаться и пойти туда вместе с вами?

Эти добрые слова шофера чуть снова не вывели меня из себя.

– Нет. Хотя, конечно, спасибо, вы очень внимательны. Но я справлюсь сама, все будет хорошо, – сказала я и подумала: «Конечно, но только в том случае, если с ним все будет в порядке».

Первый раз в жизни я видела, как смущается лондонский таксист, получив оплату за свои услуги. Но я отдала деньги, не раздумывая.

– Удачи вам и вашему супругу тоже, – мрачно произнес он, отдав сдачу и обнадеживающе похлопав меня по руке.

Все еще чувствуя на спине его взгляд, я вошла в двери больницы. И только вой сирены, возвещающий о прибытии очередной кареты «Скорой помощи», заставил его завести машину и уехать.

Когда я приближалась к главной стойке приемного покоя, ноги у меня дрожали так сильно, что казалось, будто последние полчаса я провела на тренажере. Но никакие физические упражнения не действовали на мое сердце подобным образом. Я ощущала его биение в ушах, а мои ладони покрылись липким потом. Только страх мог проделать со мной подобное. Пытка моя тем не менее продолжалась. Обе девушки оказались заняты телефонными разговорами, и хотя мне пришлось подождать всего лишь минуту-другую, к тому времени, когда одна из них закончила беседу, положила трубку на место и взглянула на меня, мое волнение достигло апогея. Неужели я опоздала?!

– Простите, что вам пришлось ждать. Могу ли я чем-нибудь помочь?

Наконец-то. Из моего горла вырвался какой-то дрожащий звук, и я с трудом узнала в нем свой собственный голос.

– Мне позвонили и сказали, что мой муж – Дэвид Уильямс – доставлен к вам в больницу на «Скорой помощи». Пожалуйста, скажите мне, как мне можно его увидеть?

Конечно, эта женщина совсем не умышленно тянула время, но мне показалось, что у нее ушла целая вечность на то, чтобы набрать на клавиатуре фамилию Дэвида, ввести ее в программу больницы и начать поиск.

– Простите, нам совсем недавно поставили новую компьютерную программу, и мы пока только привыкаем к ней, – объяснила она, глядя на экран и ожидая ответа.

Я-то сама прекрасно разбираюсь в компьютерах. Это часть моей работы, и я едва сдерживалась, чтобы не вырвать у нее клавиатуру и хоть немного не ускорить процесс, занявшись поиском самостоятельно. Как правило, я не подвержена подобным импульсам, но стресс воздействует на всех по-разному. Особенно если в опасности находится твой любимый человек.

Наконец на экране что-то сверкнуло и высветился ответ. Я впилась взглядом в женщину, пока она считывала информацию, которую выдала ей машина. В линзах ее очков отражались какие-то буквы, но, естественно, я не имела ни малейшей возможности каким-то образом их расшифровать. Правда, по выражению ее лица читать оказалось куда проще. Она изучила полученные данные и неожиданно стала особенно серьезной. Мне почему-то сразу же стало трудно дышать.