— Не понимаю, о чем и о ком вы говорите, — как можно тверже и спокойнее ответила я.

Татина на незнакомца смотрела с опасливым любопытством, однако, опередив меня, коснулась маленькой хрустальной пирамидки в центре стола. Из нее вылетел голубоватый светлячок, до сих пор медленно плававший внутри стекла, и устремился прочь, за официантом.

— Ну брось, Винни, тебя любой шоррский житель в лицо знает, — фамильярно подмигнул мужчина. — Так какими судьбами здесь, в этой глуши, такой славный улов?

— Вы сумасшедший. Или вы сейчас же уйдете, или вас уведут, — продолжила я в том же тоне, не позволяя себе ввязаться в разговор.

— Напрасно ты так, с прессой дружить надо. — И опять эта тошнотворная улыбочка.

— Добрый день, вы определились с заказом? — возник рядом официант.

Нет пока, нам не дают, — обратилась к нему Тати с вежливой улыбкой. — Вот этот мужчина к нам пристает, вы не могли бы позвать охрану?

— Вот так, значит? — усмехнулся так и оставшийся безымянным тин. — Напрасно, госпожа Шейс, напрасно, — с угрозой в голосе добавил он и опять поднялся. — У меня пока есть дельце поинтересней, но и о тебе я не забуду. Руки убери! — буркнул он официанту. Бросил несколько купюр на столик, за которым до этого сидел, и направился к выходу.

— Какой неприятный тип, — заметила Татина, когда официант все-таки принял заказ. — Ты его знаешь? Что ему от тебя было нужно?

— Понятия не имею, кто это, — ответила искренне и уже гораздо менее честно добавила: — И он явно меня с кем-то перепутал, моя фамилия Раке. Хотя совпадение, конечно, забавное…

— Ну в таком случае мне жаль твою тезку, очень противный хмырь, — хмыкнула Тати. Поверила или нет — непонятно, но настаивать на другой версии не стала. — Интересно, чем она так знаменита?

Я только развела в ответ руками, и собеседница, к счастью, оставила эту тему и переключилась на менее щекотливые.

И я наконец узнала, откуда взялся такой странный вагон от столицы до Клари. От Фонта к побережью ходили и другие составы, но там были в основном сидячие места — ехать недалеко, стоит гораздо дешевле.

Дело оказалось в одном богатом промышленнике. Он занимался переработкой рыбы, владел несколькими заводами и имел в Фонте, да и во всей этой области, болыное влияние. Этот господин опасался автомобилей, но очень любил железную дорогу — наверное, не наигрался в детстве, как смеялась Татина, — и все свои поездки старался совершать именно на поездах. В Клари располагался один из его заводов, а в стороне от города у промышленника имелся большой особняк, где он любил отдыхать. А автомобильная дорога туда шла всего одна, довольно опасная, часть которой пролегала по весьма крутому серпантину.

В общем, ничего удивительного, что в Клари этот тип предпочитал добираться поездом. Раньше вагон тоже ходил по тому же расписанию, но обычный, третьего класса. Промышленник же оплатил замену и еще регулярно доплачивал, чтобы первый класс придерживали за ним до последнего, так что убытков железная дорога не несла.

— Очень приятный мужчина, забавный, — с улыбкой поделилась Татина, которая в этом вагоне каталась уже второй год и имела возможность познакомиться. — Шутит всегда и совсем незаносчивый. Но теперь его, наверное, долго не будет, до самой зимы: он терпеть не может местную осень.

— А ты хорошо знаешь Клари?

— Нет, откуда! Да и зачем? Поезд приходит туда глубокой ночью, а в полдень уже обратно. Честно говоря, там вообще делать нечего, не представляю, зачем тебя туда вообще понесло.

— Мне сказали, это прекрасное место для отдыха, — с сомнением ответила я. — Хотя мне эта идея чем дальше, тем меньше нравится.

— А почему нельзя было отдохнуть где-нибудь на курорте? Прости, но ты совсем не похожа на любительницу тихой деревенской жизни, — хихикнула проводница.

— Врач сказал — нужно тихое место, — призналась я.

Речь об этом раньше не заходила, да и не стала бы я поддерживать эту тему. Но после стычки с незнакомцем чувствовала себя немного виноватой перед Татиной. А еще я достаточно к ней привыкла и уже не испытывала протеста против разговора по душам.

— Врач? — озадачилась собеседница.

— Менталист, — поделилась чуть смущенно. Эту часть моей временной биографии мы с Маргом согласовали, поэтому наговорить лишнего я не боялась. — Рекомендовал тишину, покой и перемену места.

— Но зачем сюда-то? — еще больше растерялась она. — Уж лучше теплое море и интересные мужчины!

— Вот как раз чтобы без последнего, — вяло улыбнулась я. — Я… в общем, сложное расставание с бывшим и…

— Ой, извини! — опомнилась Тати. — Тогда конечно. Мне тоже после Брайла тошно было на мужиков смотреть, казалось, что они все такие же сволочи. И тут твой доктор прав: Клари, наверное, подойдет лучше всего!

Одна из извечных женских тем на удивление подняла настроение и еще больше нас сблизила. Татина искренне пожаловалась на своего бывшего, я — почти честно — на своего, и это взбодрило не хуже сеанса у менталиста. В конце концов к поезду мы возвращались, довольные жизнью и друг другом, и я даже не поглядывала нервно на часы, боясь опоздать. Да я вообще об этом собственном страхе забыла.

Свой вагон Тати нашла без труда. Он стоял в самом конце длиннющего грузового состава где-то на задворках вокзала, просто посреди пути без платформы рядом, и мне с трудом верилось, что вот точно так же в этот самый вагон садится один из богатейших людей этого края лепестка. Но повода не верить Тати не было.

У вагона уже собралась небольшая кучка пассажиров, стремящихся попасть внутрь и укрыться от моросящего дождя. Оставив меня с будущими попутчиками, Татина умчалась куда-то вперед, вдоль состава. Несколько ожидающих проводили ее тоскливыми, полными надежды взглядами, но окликать не стали.

Между собой пассажиры не разговаривали — погода не располагала. Как мокрые воробьи, все нахохлились под куполами зонтов, и даже обладание защитными артефактами людей не бодрило. Опознать, кто из них что предпочитал, было нетрудно: чью-то одежду, как и мою, ветер не трепал безжалостно, а ласково и едва ощутимо поглаживал, у кого-то подол длинной светлой юбки не отяжелел от воды и не потемнел от грязи, кто-то стоял к ветру спиной в расстегнутом, небрежно наброшенном на плечи пальто, не боясь холода.

Хорошая вещь артефакты. Наверное, если бы не они, уроженцы нашего лепестка могли бы обижаться на Творца и считать себя обделенными. Магия облегчает жизнь всем остальным обитателям мира, а нам… Ментальная магия и некромантия слишком узкоспециализированны и слишком сложно их назвать даром, потому что куда чаще они оказываются ближе к проклятию.

Но у нейтралов есть одно преимущество: лишенные собственной магии, только мы способны создавать сложные артефакты. Маг просто не в состоянии так тонко сплетать нити чар в предмете, его собственная сила будет создавать помехи. Так что наш лепесток в итоге здорово отличается от всех остальных: там артефакты — экзотичная диковинка, а у нас — необходимая часть жизни.