книжного шкафа, которая раздвигается, как японские бумажные двери, входят два адовца.

Мерехим, священник, кланяется. Он в чёрной мантии без рукавов. Каждый дюйм его бледного лица и рук татуирован священными адовскими письменами. Заклинания, молитвы и, насколько мне известно, рецепт курицы с кари.

Парень с ним, Ипос, здоровенный и неотёсанный. Похож на ходячий пожарный гидрант в сером резиновом комбинезоне. На тяжёлом кожаном поясе вокруг его талии висят инструменты, варьирующиеся от варварских дробилок до тонких хирургических. Издалека невозможно сказать, кто он такой — начальник отдела технического обслуживания дворца или главный палач. Работа во дворце делает его полезным агентом. Никто не обращает внимания на уборщика.

— Мы помешали вам развлекаться с игрушками, милорд? — спрашивает Мерихим.

— Ступай поглумись над алтарником, проповедник. Я работаю.

На столике рядом с диваном стоит ряд гляделок, проецирующих изображения со всего дворца на старомодный экран домашнего кинотеатра, который я нашёл в кладовке. Я вытаскиваю свой правый глаз, бросаю в стакан с водой и вставляю в пустую глазницу гляделку, прокручивая полученные ею изображения, как при перемотке видео. Как я уже сказал, я обладаю кое-какими способностями Люцифера, но по большей части пользуюсь вегасовским реквизитом для магических представлений.

— Что вы ищете? — спрашивает Ипос.

Его голос — низкий рокот, как у шестнадцатиколёсника на холостом ходу.

— Участок перед дворцом, где я бросил тела троих партизанивших ублюдков. Хочу посмотреть, что было после того, как я вошёл внутрь.

Мерихим и Ипос — единственные адовцы, которым дозволено входить сюда по собственному усмотрению. Они были доверенными лицами и шпионами Самаэля, и я унаследовал их вместе с этой халтуркой. Не думаю, что он протянул бы так долго без них. И знаю, что меня бы уже здесь не было.

Я прокручиваю назад до того места, где я вошёл внутрь, и включаю воспроизведение на гляделке. Офицер, с которым я говорил, резко отдаёт приказы солдатам, которые примерно в тридцати секундах от футбольных беспорядков, пытаясь взглянуть на Укобака и его мёртвых друзей. Офицер приказывает большинству вернуться к своим обязанностям, а другим отнести три тела к виселицам. Подходит молодой офицер. Они идут по испачканной кровью дорожке, по которой я приволок тела. Я пытаюсь читать по их губам, но они чертовски далеко.

— Я вижу по вашим рукам, что вы пострадали при нападении, — говорит Мерихим. — Я пошлю за целителем из скинии[25]. Осмелюсь предположить, что они более благоразумны, чем медперсонал дворца.

— Я в порядке. Всё, что сделали эти ублюдки, это убили мою куртку. Она была довольно клёвой.

Я переключаю обратно зрение, наливаю себе Царской водки и протягиваю бутылку. Мерихим качает головой и отходит. Он всегда так поступает. Слоняется по комнате во время наших встреч. Я никогда не видел, чтобы этот парень сидел. Ипос кивает, не отказываясь выпить, и поднимает стакан большими, похожими на сардельки пальцами. Когда я начинаю наливать, он вздрагивает.

— Прошу прощения, — говорит он и кивает в мою сторону.

— Рука, милорд. Не возражаете? Она… отвлекает.

Я сгибаю свою протезную руку Кисси. Кисси были расой деформированных, недоделанных ангелов, живших в хаосе на краю Мироздания. Один из первых больших проёбов Бога при сотворении Вселенной. Кисси вызывают у адовцев дрожь. Полагаю, они видят в этих неудавшихся ангелах себя. Это напоминает им, что даже в Аду всегда можно пасть ещё ниже.

Я роюсь в столе и нахожу перчатку. На этот раз он принимает выпивку. Он несёт её к дивану и садится. Я присаживаюсь на стол. Мерихим бродит.

— Благодарю вас, милорд, — говорит Ипос.

— Прекрати эту хрень с «милордом». Это меня бесит.

— Прошу прощения.

Мерихим улыбается, склонившись над гляделками. Проецируемые изображения со всего дворца мелькают на экране как в немом кино.

— Что там у тебя? — спрашиваю я.

— Ничего. Всегда забавно наблюдать, как ты притворяешься не тем, кто ты есть на самом деле.

— Я стажируюсь в Аду лишь ради получения зачёта в колледже. Как только я найду подходящую замену, то всё, Папочка, пока.

— Конечно. Зачем тебе какое-либо влияние на создание нового Ада? Или какое тебе дело до благополучия миллионов смертных душ, которых ты оставишь за спиной? Интересно, разрешат мистеру Хикоку сохранить свою таверну, или вышвырнут обратно в Долину Мясника? Но тебе-то что до этого? «В могиле все равны». Разве не так говорите вы, живые смертные?

— Продолжай болтать, умник. Я симулирую сердечный приступ и сделаю тебя Люцифером. Поглядим, как тебе понравится белить этот флигель с нарисованной мишенью на твоём лысом затылке.

Ипос бросает взгляд на священника.

— Скорее всего, она смотрелась бы лучше, чем все те каракули.

Мерихим награждает его многозначительным взглядом, перелистывает страницы старинной адовской медицинской книги и откладывает её.

— Кто-то узнал о твоей привычке ездить в одиночку и о том, какие маршруты ты выбираешь. Ты больше не можешь так ездить.

— Я знаю. Есть кое-что ещё.

Я достаю «Глок» и кладу на стол.

— Откуда у этих мудаков пистолеты? Сейчас только офицеры имеют право носить оружие.

Мерихим хмурится и скрещивает руки на груди.

— Нам нужно выяснить — очень аккуратно — есть ли какие-либо офицеры, которые не могут отчитаться за своё оружие.

— Есть торговцы, продающие краденое оружие на уличных рынках. Я могу направить своих сотрудников в дорожно-ремонтные бригады. Они могут что-то увидеть или услышать, — говорит Ипос.

Мерихим кивает.

— Отлично.

— Погодите. Всё ещё сложнее. Я проверил выжившего нападавшего. Он был заколдован. Возможно, он даже не знал, что делал.

— Зачарованность? — произносит Мерихим. Это привлекает его внимание. Он возвращается к столу, — Это не та сила, которой могут обладать многие в Пандемониуме. Сомневаюсь, что кто-нибудь из офицеров способен на это.

— Может, этот ублюдок подкупил одну из дворцовых ведьм, — говорит Ипос.

— Думаю, что кто бы ни организовал нападение, он пытался заколдовать и меня тоже. После того, как бросил мотоцикл, я не мог ни думать, ни сражаться, ни защищаться. Я побывал во множестве аварий, и это не было похоже на сотрясение мозга. Было такое чувство, что кто-то пытается проникнуть мне в голову.

Мерихим снова начинает слоняться.

— В этом есть смысл. Первое, Мейсон Фаим создал ключ, который позволяет ему завладевать телами. Второе, ключ исчезает. Третье, по твоим словам, он действует на смертных. Четвёртое, нет причины считать, что он не будет действовать и на адовцев. Это означает, что кто бы ни организовал нападение на тебя, либо у него есть ключ, либо он в сговоре с тем, у кого тот есть.

— Полагаю, что, если кем из нас и трудно было бы завладеть, так это Люцифером. Скорее