Завербованный элитным правительственным агентством, Люк быстро приспособился к его жизни. Он был подобен хамелеону. Он легко мог обернуться высоким гостем на посольском балу, а через минуту — обитателем гонконгских трущоб. Он мог превратиться в кого угодно по первому требованию.

И ему нравилась такая жизнь.

Но еще была Эбби.

Эбби...

Перед кабинетом директора он остановился, чтобы взять себя в руки.

С той секунды, как он увидел Эбби в самолете, летящем в Париж, Люк знал, что она была особенной. Она была рождена для любви. И даже понимание, что брак с женщиной не из их конторы для человека его профессии практически невозможен, не могло удержать его.

Возможно, это было эгоистично с его стороны. Возможно, было бы лучше для нее, если бы он тогда сел на другое место или скрыл свои чувства. Но он просто не смог этого сделать. Жизнь без Эбби... Это вообще не жизнь.

И вот теперь его брак разваливается, трещит под горой полуправды, которую он был вынужден нагромоздить за эти годы. Он не хотел обманывать ее. Он хотел бы разделить с ней все, что было в его жизни.

Но если бы он это сделал, то подверг бы ее жизнь ежечасной опасности.

Однако, напомнил себе Люк, теперь именно так и было. Разве прошлым вечером ее не спасло только чудо? И кто стоял за этим? Тот же, кто убил ее мать? Или один из его собственных врагов пытается свести с ним счеты?

О господи!

Если это он виноват в покушении на Эбби, как ему вообще жить после этого?

Дверь распахнулась. Высокий человек лет шестидесяти с абсолютно лысой головой, но с шикарными седыми усами в упор смотрел на Люка.

— Когда я посылаю за агентом, — прогремел Том Кеннеди, — я имею в виду, что он должен немедленно зайти. А не торчать у дверей, таращась в стену.

Шеф развернулся и направился обратно к себе. Кабинет был огромный — как и приличествует директору агентства, подотчетного только президенту. Стол Тома — конструкция из стекла и стали, размерами напоминавшая стол для пинг-понга, — был завален файлами, фотографиями, докладами. Среди них мирно уживались полусъеденный бутерброд и леденцы, высыпавшиеся из разодранного пакетика.

— Простите, — сказал Люк человеку, которому за восемь лет привык отчитываться во всем. — Мне надо было кое-что обдумать.

— Вам надо много чего обдумать, — резко проговорил Том. — Например, вашу поездку в Прагу. — Он с размаху бросил папку на стол, несколько леденцов упали на пол с веселым стуком. — Документы все там. Маршрут, билеты, имя по легенде. Вы уезжаете через два дня.

Люк взял папку, открыл, изучил содержимое, затем закрыл вновь. Он подавил приятное возбуждение, которое уже начало разливаться по его телу. Черт, он всегда любил новые задания. Натиск. Риск. Удовольствие уйти из-под носа у противника.

Но сегодня был не тот случай. Он бросил файл обратно на стол, сунул руки в карманы и сказал:

— Я не могу за это взяться.

— Из Праги вы поедете в Берлин и встретитесь там с Шуманом.

— Вы меня не слушаете, — сказал Люк сквозь зубы. — Я не поеду.

Но Том продолжал, будто действительно не слышал его:

— Отдадите чип Шуману, он обработает коды.

— Вам придется послать кого-то другого. Пошлите Джекмена.

Том фыркнул.

— Джекмен не говорит по-немецки.

— Тогда пошлите кого-нибудь другого.

— Лучше проверьте билеты, — Том откинулся на стуле и сощурился на Люка. — Убедитесь, что на этот раз они в порядке. До того, как вы приедете в аэропорт.

Черт побери, один раз, один-единственный раз он только в аэропорту обнаружил, что ему сделали билеты не на тот самолет. Но он нашел выход. Он всегда находил выход.

— Мне нет нужды проверять билеты, потому что я не еду.

— Ваш рейс прибывает в Прагу за три часа до встречи, чтобы у вас было время сориентироваться.

— Черт побери, Том! — Люк ударил обеими руками по столу. — Я же сказал вам, что не могу поехать.

— Я слышал. — Шеф водрузил локти на подлокотники своего вертящегося стула и сложил кончики пальцев. — Но я ничего не понял.

— Хорошо, начнем сначала. Я не могу ехать. Дома...

— Эбби?

Люк взъерошил волосы рукой и чертыхнулся.

— Она пыталась дозвониться в гостиницу в Сакраменто. Через справочную. Разумеется, меня там не было.

Том мрачно кивнул:

— Мы проследим, чтобы это не повторилось.

— Дело не в этом, — доверился Люк своему старому другу и учителю. — Дело в том, что она мне больше не доверяет.

— А с чего бы ей тебе доверять?

— Простите?

— Проснись, Люк. — Том встал, обошел свой диковинный стол и уселся на угол. — Ты лгал ей с первой минуты вашей встречи. И, чтобы продолжать работать у нас, будешь вынужден лгать ей и дальше.

— Возможно, я не захочу больше работать у вас.

— Ты слишком хорош, чтобы уйти.

Люк повернул голову и посмотрел на своего босса, на своего друга.

— Я не откажусь от Эбби ради этого.

— А я не откажусь от своего лучшего агента, — возразил Том. — Видишь, все мы вынуждены идти на жертвы. Брак с женщиной не из агентства — штука тяжелая.

— Если бы я мог объяснить ей, чем занимаюсь... Почему я должен все время ее обманывать?

Том встал и покачал головой:

— Потому, что у тебя нет выбора.

Люк почувствовал себя безнадежно усталым:

— Я знаю.

— Это подвергло бы ее опасности.

— Она и так в опасности.

Том нахмурился:

— Эти уроды в лаборатории говорят, что нет никакой возможности выяснить, кто причастен к тому цианиду.

— Я это выясню, — пообещал Люк, и его губы сложились в жестокую, твердую линию. — Именно поэтому я не поеду в Прагу. Я должен быть рядом с Эбби сейчас, когда она в опасности.

— Черт побери, Джекмен сопляк.

Люк усмехнулся и обернулся на звук открывшейся двери.

— Простите, что прерываю вас, сэр, — молодая женщина вошла в кабинет и протянула Люку большой коричневый конверт. — Но это только что доставили для агента Талбота.

Люк взял конверт, дождался, пока секретарша выйдет, затем вскрыл его и достал бумаги. С минуту он смотрел на них, потом поднял глаза на Тома.

— Документы на развод. Эбби разводится со мной.

Том присвистнул.

— Похоже, твоя жена не хочет, чтобы ты был рядом, когда она в опасности. Ну что, полетишь в Прагу?