— Нет, — спокойно ответил я. — Это не я убил Резчика.

— Верите: мне похер, — пожал плечами вахмистр. — Сдох и сдох, одним орком меньше. Нужны только доказательства того, что он не проживает больше на территории Сан-Себастьянского сервитута, вот и всё.

— Ну, пойдемте во двор, — этот его откровенный бытовой расизм был довольно милым. — Наверное, гоблины еще не убрали пепел, мы сожгли тело…

— Это подойдет, — кивнул полицейский. — Давайте уладим дело еще и с ревизией оружия.

— Оружия?

— Ну да, у меня тут написано: по адресу хранится холодное оружие, элемент национального костюма урук-хай, кард — одна штука. Я и сам помню, где оно лежит. Может, на ваш взгляд это не совсем оружие, но… — он наклонился, нажал ладонью на какой-то пластиковый квадрат, который я при беглом осмотре посчитал розеткой, дождался, пока фальшпанель отойдет в сторону, и сноровистым жестом достал самый натуральный меч. — Ну, вот! Всё на месте. Сейф для хранения исправен. Следов применения не по назначению на клинке не обнаружено. С этим — порядок. Пойдемте, я возьму образцы материала…

Он сунул меч обратно в нишу в стене, закрыл панель, распрямился и вышел за дверь. Я поспешил за ним.

— Какие у вас планы на будущее? — уточнил он. — Вы остаетесь на территории Сан-Себастьянского сервитута?

— Видимо, да, — замялся я. — Всё произошедшее — большая неожиданность, и я…

— Да мне похер на твои переживания, орк. Работа есть? — он был довольно прямолинейным, этот Перепелка.

— Есть, — кивнул я.

— Где?

— У Фрица Дюрхден… Дюрхрен… — не запнуться на фамилии гнома было не возможно.

— У Хуеморгена в закусочной?

— Ну да.

— Проверю. Жить будешь тут? — он сменил официальный тон с условно-официального на очевидно-высокомерный довольно неожиданно: — Если не тут — до конца месяца должен сообщить мне, куда переехал, чтобы я не носился по всему району. Я тут на Маяке поставлен участковым приставом, на сайте управления полиции легко найдешь, как со мной связаться… Или ты в Сети не того? Ой, да мне похер, если честно. В общем — если не сообщишь, лишим вида на жительство и депортируем… За пределы сервитута! А там к вашему брату-уруку совсем другой подход! Живо в бараний рог согнут!

Я криво усмехнулся. Согнут, как же!

— Не скалься мне тут, весельчак! Пошли косточки твоего учителя перебирать!

Вахмистр Перепелка за пару секунд нашел во дворе среди груды пепла пополам со жженой резиной то, что его интересовало, упаковал какие-то куски костей в полиэтиленовый зип-пакет, погрозил кулаком прячущимся по углам гоблинам, мол, «вот вы все где у меня» — и зашагал к выходу.

— Если это не Резчик — так и знай… — обернулся в последний момент полицейский.

— Лишите вида на жительства и депортируете, я понял. Скажите, вахмистр, а тут так со всеми? Регистрация, проверки вот эти?

— Нет, — отмахнулся он. — Только с теми, у кого кожа крепче кевлара, вместо ног и рук — гребаные домкраты, в башке нет ничего, кроме жажды убийства, а вместо сердечка — гранитный камушек в груди, ять! Какого хера я вообще тебе это объясняю?.. Короче — родиться уруком — тяжкое бремя. Ты в дерьме по праву рождения! Вот был бы ты сексуальной белокурой авалонской эльфийкой — торговал бы своим распрекрасным хлебалом и греб деньги лопатой, и все бы тебя любили. Но — увы и ах!

Полицейская машина вахмистра Перепелки напоминала скорее бэтмобиль — огромная, черная, с орлами на дверцах, красно-синими проблесковыми маячками на крыше и мощным бампером-кенгурятником. В здешнем Государстве Российском стражи порядка явно не бедствуют! Водил усатый киборг-полицейский лихо: стартовал с пробуксовкой и умчался вдаль по Проспекту, разогнавшись до первой космической скорости секунды за четыре.

Участковый пристав вахмистр Перепелка — это звучит гордо! Не то, что Бабай Сархан — страшилка-выродок.

* * *

Спать после визита Перепелки не хотелось, так что я занялся окнами: бесцеремонно упер у гоблинов несколько листов прозрачного поликарбоната самых разных размеров и при помощи одолженных у Хуеморгена инструментов принялся кромсать и приколачивать их вместо разбитых стекол. Потом — вынес остатки сломанной мебели и одежду, которая явно принадлежала Резчику: всё-таки габаритами покойный учитель был несколько больше меня. Оставил я только что-то вроде хоккейной защиты со средневековым колоритом: в шкафу нашелся целый мешок с наплечниками, наколенниками и прочей подобной байдой. Подумал — будет весело примерить всё это на досуге.

Учитель явно был упакован лучше ученика — резчикового шмотья набралась целая кипа! Это вам не пара джинсов, брезентовые шорты и полдюжины безразмерных футболок с дурацкими надписями. Ну, да и черт с ним, на первое время хватит, а там — развернусь, чует мое сердце! Найду применение своим многочисленным скрытым талантам и невероятному потенциалу в неизвестных отраслях народного хозяйства.

Стоило мне выйти с урук-хаевскими одеяниями во двор и провозгласить, что сейчас состоится раздача гуманитарной помощи малым народам Сан-Себастьяна, как гоблины набросились на обноски Резчика с небывалым энтузиазмом! Барахольщики! Им в эти рубахи можно с головой закутаться и в привидения играть!

И, конечно, я достал тот самый кард из скрытого сейфа и покрутил его в свое удовольствие, вспоминая наработанные в прошлой жизни связки и комбинации. Мое тело, судя по всему, было хорошо знакомо с традиционным для урук-хай клинком. Рукоять, оплетенная чем-то вроде парашютной стропы, бритвенно острое полуторное лезвие черного металла и тот самый, легендарный клюв-выпердыш на острие, делающий меч похожим на кочергу… Для Сархана оружие действительно являлось продолжением тела, движения с клинком были естественными, гармоничными.

— Ар-р-р-р!!! — я воздел руку с мечом вверх, продырявил сдуру потолок и на меня посыпалась штукатурка.

Ну что тут скажешь? Я-то не совсем Сархан. Я — идиот самый настоящий, как говаривал один неоднозначный лидер одной восточно-европейской страны.

* * *

Глава 5

Чудовища и красавица

Я как раз собирался идти на работу. То есть — в закусочную к Фрицу, когда по всему Маяку начали выть и скулить собаки, а потом — раздался душераздирающий гул сирен. Этот звук был мне знаком до тошноты: еще в детстве во время учений гражданской обороны и потом — в юном и взрослом возрасте, когда он раздирал небо над городом, оповещая о смертельной опасности, гудение сирен отзывалось в груди резонансом, сбивало с толку, заставляло мандражировать и суетиться.

Вот и теперь — я замер у самой двери, соображая — что же делать в такой ситуации? Было слышно, как хлопали в соседних домах запираемые двери и окна, лязгали засовы, опускались тяжелые рольшторы, народ перекрикивался злыми и испуганными голосами.

— Кузя! Кузя-а-а!!! — заорал я, спускаясь вниз.

— А-а-а-а-а-а-а⁈ Чего рычишь, Бабай? Я думал — началось! Ваще-то, если так вопить, то у меня сердце станет! По крайней мере — одно! — гоблин высунулся из небольшого люка с массивной стальной крышкой.

Убежище его располагалось как раз у той самой кучи металлолома, так что сразу понять, что крышка эта — не часть вторсырья, а вход в убежище, было трудно. Тем более — на ней кустарным образом наварили какие-то острые закорючки и загогулины из арматуры. Отличная маскировка!

— Что? Что — началось? Что всё это значит? — кинулся к нему я.

— Хтонь! Щас попрут твари! — шевеля ушами, пояснил гоблин.

— Откуда? Какие твари? — в недоумении я остановился.

Нет, я уже наслушался про эту Хтонь, но что это такое и с чем его едят — до сих пор было непонятно.

— Всякий раз по-разному! А ты чё, ваще не… А! Ты ж тут недавно, да. Ну, че сказать: прячься или сражайся! Тут выбор примерно такой. Расплата за вольную жизнь! Но если че, то ваще-то в люк ты не пролезешь. Если есть где еще занычиться — попробуй, но сомневаюсь я, что тебя пустят… — и нырнул внутрь своего убежища, с лязгом захлопнув крышку.

Зараза. Хотел приключений? Пожалуйста. Хтонические твари теперь еще какие-то! Прятаться? Оу-у-у-у, нет! Вот тут у моего сознания, которое хотело сначала понаблюдать и осмотреться, и у тела, заряженного на хорошую драку, явно возник конфликт. Судя по ощущениям, этот организм не знал такой дилеммы, как «бей или беги». Что за тупой вопрос? Рви, души, топчи, круши, ломай! Не кровь, а чистый норадреналин! Не нервы — стальные канаты! Только дайте врезать кому-нибудь как следует!

Единственное ощущение неправильности намекало на пустые руки, которые срочно требовали чего-нибудь колющего, дробящего, рубящего, режущего — и потяжелее, помассивнее! Я метнулся наверх, хлопнул ладонью по фальшивой розетке