– Ну а бобры? Как же бобры? Разве не удивительно то, как они смогли построить такую огромную плотину?

– Громадина перекрыла ход реке и завалила один из моих проходов. К тому же бобры – огромные сопящие звери, довольно гадкие вблизи и глуповатые на деле.

По вздохнула и задумалась. Она хотела ещё многое сказать Филиппу, но решила сделать это позже. А в это время Филипп продолжал, он уже не мог остановиться. Поминутно отхлёбывая чай, он стал восклицать всё громче и громче: «А этот лис Гилберт! Он чуть было не съел тебя на той полянке, помнишь? Прохвост, каких свет ещё не видывал! Да, звери глупы, и он глуп, но как он навязчиво обходителен в своей этой глупости! Какой подхалим и лжец!». Казалось, Филипп говорил ещё долго, но По слушала его лишь одним ухом. Вторым она внимала просыпающемуся лесу, пению птиц, шелесту листочков.

– По, дорогая моя По, с меня хватит знакомств с населением этого леса. Я никому здесь больше не подам лапы. Никому, кроме вас.

Филипп наконец выдохся и замолчал. Он стал замечать, что По уже давно не слушает его речей.

– М-мм… – как бы невзначай промычал он, – кажется, чай совсем остыл.

– Сейчас мы это исправим! – отозвалась, словно пробудилась от спячки, По, и исчезла в глубине своей норки.

Чудесное утро в тот день поднялось над лесом. Птицы пели особенно громко, а воздух был невероятно свеж после ночного дождя. Впрочем, на небе за весь день так и не показалось ни облачка, поэтому под яркими лучами солнца лес просох очень быстро, и в воздухе повисло марево. Поговаривали, что эта жара – предвестник не меньшего ливня. Но ливня в тот день не случилось. Случилось кое-что совсем другое…

На обед в семействе кроликов сегодня было всё только самое любимое крольчатами: тушёные капуста и морковь, мочёные яблоки и брусничный пирог. Эдмунд-младший так намуштровал ребятню, что вчера все вели себя образцовым образом. Девочки помогли маме с уборкой и ужином, а мальчики не шалили, прибрались во дворике и даже пропололи грядки в огороде. За это Марта обещала им пирог и обещание своё сдержала. Папа кролик ещё был на работе. Без него, конечно, было не так весело наслаждаться любимой едой, но всё семейство знало, что самое лучшее начнётся вечером, когда папа вернётся домой, усядется у камина и станет рассказывать о том, как прошёл день на работе. А когда все новости закончатся, начнутся сказки. Этого крольчата ждали больше всего. Мама будет сидеть рядом в кресле-качалке и вязать, девочки заберутся к папе на колени, а мальчики окружат его со всех сторон, развалившись на полу. Потом один за другим они станут засыпать, а папа с мамой положат их в кроватки, укроют одеяльцами и поцелуют на ночь. Так заканчивался каждый день для кроличьего семейства. Однако то, что произошло дальше, заставило Марту усомниться в том, что и этот день кончится для них так же.

Крольчиха и дети сидели за обеденным столом. Ребятня была на диво молчаливой. Ещё бы! Сегодня они ели брусничный пирог – любимое лакомство. Отвлекаться от такого не хотелось никому, даже самым маленьким. Обострённое кроличье чутьё подсказало семейству, что на дворе был кто-то чужой за мгновение до того, как в дверь без стука или предупредительного приветствия ворвался лис.

– Г-гилберт! – воскликнула в испуге Марта.

Лис появился неожиданно, он никогда раньше не врывался к ним в дом без стука. На его грязной исхудалой морде зияли чёрные озёра ввалившихся глаз, они были выпучены, и взгляд их, казалось, проникал сквозь всё, на что он смотрел. Он стоял в дверном проходе, опёршись о дверной косяк одной лапой, сгорбленный, тощий, тяжело дыша и улыбаясь страшной, широкой, острозубой улыбкой.

– Здравствуй, Марта, – не успев отдышаться, выпалил он и окинул комнату своим пронзительным взглядом. Лис не переставал улыбаться, но улыбка его была теперь какой-то пустой, натянутой без старания, как небрежно надетый пиджак с помятыми рукавами, застрявшим внутри воротником и выбившейся подкладкой.

Марту захлестнул доселе неведомый страх, страх, переплетённый с паникой, с желанием вскрикнуть от ужаса. Она шарахнулась вперёд в попытке отгородить детей от незваного посетителя.

– Марта, Марта, милая… – полушёпотом запричитал лис и кинулся к ней.

Крольчиха чуть было не закричала от страха. Она не успела. Лис упал перед ней на колени и, схватив обе её лапы, сильно прижал их к своей мокрой холодной морде. Крольчиха зажмурилась и попятилась назад. Ей казалось, что сердце у неё сейчас выпрыгнет из груди.

– Марта, я знаю вас уже давно. Я знаю ваших детишек, я видел, как они росли и взрослели, как Эдмунд…

Он что-то ещё лепетал из того, о чём уже не раз ей говорил. Монолог его был каким-то надрывным, казалось, будто он сейчас заплачет. Марта отступала от него шаг за шагом и с ужасом обнаруживала, что он подползает к ней на коленях.

– Гил, Гилберт! – выговорила она наконец, – Что с тобой, Гил? Что случилось? Зачем ты тут? Иди домой.

– Н-нет, нет! Я должен… Я хочу… Марта, вам надо переехать. Вам нужно оставить это дерево.

– Гил, мы это уже обсуждали! И речи быть не может о том, чтобы…

– Марта, Марта! Немедленно, прямо сейчас, я прошу… Я умоляю тебя!

Дети ошеломлённые смотрели на происходящее из-под стола, куда они забрались, как только лис появился на пороге. Только Эдмунд-младший стоял позади матери и с трепещущим, как птаха, сердцем ждал, что произойдёт дальше.

– Что случилось, Гил? Что стряслось? – с выпученными от страха и удивления глазами не переставала Марта.

Лис не знал, что свидетелем их настоящего разговора был крот, который проснулся от послеобеденного сна, когда лис ворвался в кроличий дом. Филипп навострил свои чуткие уши, и теперь ему было слышно всё, что происходило над его головой. Но даже знай он это, лис не изменил бы тона своего общения и не встал бы с колен.

– Марта! Марта! Дети! Марта, скажи Эду, скажи детям, что сегодня же вы переезжаете. Я нашёл вам отличное место совсем недалеко отсюда.

Лис говорил это, а лапы и губы его тряслись мелкой дрожью, глаза бегали, и шмыгал нос.

– Гил, присядь, прошу, – стараясь как можно более спокойным голосом уговорить его, крольчиха взяла его под лапы и попыталась поднять с колен. – Гил, давай, садись с нами, Эд скоро придёт. Подождём его. Успокойся, Гил, успокойся.

Внезапно лис зарычал. Крольчиха отшатнулась, крольчата позади неё сжались в пушистые комочки. Он встал, сильно затряс головой из стороны в сторону и произнёс со свирепым рыком, какого они ещё никогда не слышали от него: «Так вы не уйдёте?».

– Г-г-ги… Гил, ты пугаешь нас.

Лис в последний раз окинул взглядом пространство кроличьего дома, затем развернулся и выскочил за порог с такой скоростью, что в воздухе повисло облако пыли.

Прошло несколько минут после исчезновения лиса. Марта всё ещё стояла и смотрела в дверной проём. В голове у неё носилась масса страшных мыслей. Она чувствовала, что над её семьёй нависло неведомое несчастье. Она боялась, а страх матери не бывает пустым, чутьё, которое, ещё никогда её не подводило, стучалось у неё в груди с бешеной силой, зовя её действовать. В мгновение Марта собрала вокруг себя крольчат, она схватила корзинку, наспех накидала в неё еды со стола, а затем вывела детей из дома и со двора.