— Ну… как посмотреть… Было еще пару раз. Только тогда тетки ничего не заметили. Одна думала, что это сын у нее семь тысяч взял, а другая вообще такая дура, что не знает, сколько у нее денег в доме. Я только пять тысяч взяла у нее одной бумажкой, так она решила, что потеряла или засунула куда-то. Она вечно все теряет. Я вообще брала каждый раз не помногу, от них не убудет… знаете, как говорят — если от многого взять немножко, это не кража, а дележка.

— Вообще-то сомнительное оправдание! А в этот раз зачем взяла столько, да еще и кулон прихватила? Во вкус вошла? Удержаться не смогла?

— Я не знала, что он дорогой, думала — простая бижутерия… И что она в полицию из-за этого не пойдет, из-за двадцати-то тысяч, себе дороже выйдет…

Если кто-то и удивился, с чего это девчонка вдруг так разоткровенничалась, то никак не Дуся. Ей всегда все рассказывали, такое уж у нее свойство.

— Больше ничего там не взяла, кроме кулона и денег? — спросила Дуся, пристально глядя на девчонку.

— Не-а, — Вера мотнула головой, — так, ерунду, шкатулочку эту, — она махнула рукой в сторону забора, — кулон в нее положила. Но эти дуры ее все равно сломали.

— В общем, так, — сказала Дуся, — кулон вернешь, и деньги все до копеечки. В почтовый ящик положишь или под дверь подсунешь, мне без разницы, сама выбирай. Но попробуй только до завтра не вернуть, я тогда найду способ тебе и матери твоей жизнь качественно испортить. И завязывай ты с кражами, ведь попадешься рано или поздно. А лучше мозги свои направь на то, чтобы этим трем мерзавкам хитро отомстить. Напрягись уж.

— А что, тут есть над чем поразмыслить. — Вера с грустью смотрела на оторванный карман старенькой курточки.

На том и простились.

Лебедкин вошел в лабораторию и поежился.

Во-первых, здесь было холодно, как на Северном полюсе. Или даже на Южном — там, говорят, еще холоднее.

Во-вторых, капитана всегда пробирал озноб от стоящего здесь отвратительного запаха — смеси формалина, нашатыря и еще чего-то сладковатого, ужасно неприятного, чего-то, что капитан Лебедкин считал запахом смерти.

На двух металлических столах лежали накрытые простынями тела. В стороне, за рабочим столом, заставленным какими-то приборами и лабораторной посудой, сидел властитель этого царства смерти — судмедэксперт Гоша Копытин.

Гоша пристально смотрел в окуляр микроскопа, во рту у него дымилась неизбежная сигарета. Никто никогда не видел Копытина без сигареты в зубах, докурив одну, он тут же закуривал следующую. Лебедкин не сомневался, что эксперт так много курит, чтобы перебить отвратный запах лаборатории.

— Привет, Копытин! — проговорил капитан, опасливо оглядываясь по сторонам.

— Привет! — отозвался эксперт, оторвавшись от микроскопа. — Что там у вас, наверху?

— Зима, — лаконично ответил Лебедкин.

— Это понятно. С новым начальником тяжело?

— Не спрашивай! — вздохнул Лебедкин. — Это что у тебя — та парочка из пансионата «Елочки»?

— «Сосенки», — поправил его Гоша. — Да, они…

— Ну, и что ты про них можешь сказать?

— Интересная история… — протянул Гоша, и глаза у него подозрительно заблестели.

Этот блеск определенно не понравился Лебедкину.

— Интересная? — переспросил он. — А я-то надеялся, что это банальный несчастный случай. Как говорят наши коллеги, дорожно-похоронное происшествие. Не справился мужик с управлением, занесло машину, сорвался в овраг — и два трупа… И начальник намекнул, чтобы поскорее с этим делом разобраться.

— На первый взгляд так… — Гоша встал, подошел к одному из столов, откинул простыню.

Лебедкин поморщился: на столе лежал обгорелый труп, рядом с ним — обугленные клочья одежды. Запах смерти стал гораздо сильнее, так что у капитана запершило в горле. Он порадовался, что не успел пообедать.

— На первый взгляд так! — повторил Копытин, переходя ко второму столу и сдергивая простыню со второго трупа. — А вот на второй… тебя в этих трупаках ничего не удивляет?

— Ну, ты мне загадки-то не загадывай! Это ты у нас по трупам большой специалист, это ты ко всякому привык, а меня можешь не спрашивать… сам знаешь, я с трупами не очень люблю общаться, лучше сразу говори, в чем тут дело.

— А ты не замечаешь, Лебедкин, что они какие-то подозрительно спокойные?

— Что? — Лебедкин нервно засмеялся. — Спокойные? Ты шутишь, что ли? Они же обугленные, как печеная картошка! Где уж тут их эмоции разглядеть!

— На лицах эмоции не разглядишь, это ты прав, — согласился эксперт. — Но я вообще-то другое имею в виду. Эмоции — они не только на лице проявляются.

— А где же еще?

— Вот представь — сидишь ты, допустим, в машине, которая пробила ограждение, слетела с дороги и катится под откос… как ты себя будешь вести?

— Черт его знает… — Лебедкин пожал плечами. — Наверное, попытаюсь выскочить…

— Вот именно! Попытаешься выскочить, попытаешься дверцу открыть, хотя бы ремень безопасности отстегнешь… ну, хоть как-то постараешься защититься.

— А эти?

— А эти сидели спокойно, как в шезлонге у бассейна или в кино на пятом ряду, на вечернем сеансе, ремни не отстегнули, даже руками не размахивали! Такое впечатление, что они спокойно ждали, пока машина в валун впилится!

— Действительно, странно… — признал Лебедкин. — Так, может, они задремали… потому водитель и не справился с управлением, что в сон его заклонило…

— Ну, ты сам-то в это веришь? — недовольно проворчал эксперт. — Для начала, они только что от своего домика отъехали… это если бы они несколько часов по трассе катили, водитель мог бы задремать, а тут он никак бы не успел.

— Ну, в принципе да… — протянул Лебедкин, — но все же как-то это неубедительно…

Он еще немножко подумал, наморщив лоб, а потом выдал следующую гипотезу:

— А может, они решили таким мудреным способом из жизни уйти? Вместе, как в Японии? У них там это принято. Даже фильм такой был — «Самоубийство влюбленных на каком-то острове». Или не фильм, а спектакль… ты не подумай, это у меня жена бывшая в театр ходила, иногда и меня вытаскивала…

— Ты, Лебедкин, как я погляжу, романтик! — констатировал эксперт. — Не знаю, как там, в Японии, не был, но у нас я про такие случаи не слышал. У нас если кончают с собой, то только в индивидуальном порядке. И больше по пьяни. И потом — даже если бы они и вправду договорились… вместе уйти, трудно поверить, чтобы ни у нее, ни у него в последний момент инстинкты не сработали. Когда увидели, что машина вот-вот в валун врежется — невольно бы задергались!

— Ну, опять же, это все как-то неубедительно, — не сдавался Лебедкин. — Это все психология какая-то…

На самом деле ему просто хотелось доказать эксперту, что они имеют дело с несчастным случаем или на худой конец самоубийством. Потому что в противном случае ему грозило еще одно унылое и безнадежное расследование.