Третья кукла изображала мавра в желтых, шитых золотом одеждах. Мавр был черен, как уголь. У него отвинчивалась голова. И сейчас она как раз и была отделена от туловища — лежала на диване рядом с кукольным телом, улыбалась красными губами, демонстрируя полное равнодушие ко всему происходящему.

Кот Батон не терпел кукол — кто бы ни пришел в гости к его хозяйке Зинаиде Александровне, тот сразу же обращал на них свое внимание: «Ой, какие красивые! Откуда такие?» Кот уже сорок раз слышал, как хозяйка рассказывала гостям одну и ту же историю: как она ездила с друзьями в Италию, как потом друзья срочно из Рима вернулись в Москву, а она поехала на Сицилию провести неделю на море. Как отправилась вместе с группой туристов смотреть гору Этну и городок Таормину, и как там во время похода по сувенирным магазинчикам ей и попались эти чудесные куклы — все три.

Хозяйка обычно добавляла: на Сицилии такие куклы очень популярны. Их покупают в качестве талисманов на свадьбу, разыгрывают из них целые представления средневекового рыцарского эпоса на самые разные темы — о войне с маврами, о походах Карла Великого. Представляют и «суды любви» — изящные средневековые интермедии, прямо на ходу сочиняя куртуазные диалоги. И тогда куклы как настоящие актеры двигаются, потому что все члены у них на шарнирах, и оживленно разговаривают.

Вот и сейчас: «Что больше дает любовь? Радостей или страданий?» — это насмешливо спросила безголовая кукла-мавр — кот Батон услышал это собственными чуткими ушами.

— Печален тот, кто в одночасье теряет все, составлявшее его счастье и отраду, — грустно заметил рыцарь.

— Еще недавно я имела в своей власти того, кого любила страстно. Но его уже нет со мной. Он забыл меня ради другой, — пожаловалась дама.

Кот уселся столбиком на пороге комнаты: охо-хо, грехи наши на веревочке… Эти дураки, наверное, думают, что это они болтают всю эту околесицу. Дудки! Он, кот, знает, видит: говорит за всех этих кукольных болванов сама хозяйка. Точнее, читает по книжке. Протянет руку, придаст той или иной кукле нужную позу и снова читает.

Кот в глубине своей сумрачной кошачьей души считал всю эту кукольную комедию полной ерундой. Но он был привязан к хозяйке и прощал ей эту маленькую слабость — а, пусть ее играет, забавляется. Она женщина одинокая, свободная. Скучно ей, вот и блажит.

Если бы на работу ходила каждый день — оно, понятно, было бы не до игрушек. А тут и ходить не надо — во-первых, возраст уж не юный, а зрелый. Во-вторых, средства на жизнь квартира дает. Ха-арошая квартира! Не где-нибудь расположенная, а в самом знаменитом доме в Козицком переулке, где на фасаде одних мраморных мемориальных досок штук пятьдесят, наверное. В прошлом эта пятикомнатная квартира с огромной гостиной и четырехметровыми потолками принадлежала матери хозяйки — знаменитой оперной певице, солистке Большого театра. А сейчас сдается английскому дипломату — с антикварной мебелью, с видом из окон на старую Москву. Хозяйка же обитает здесь, в спальном микрорайоне, в двухкомнатной квартире своего покойного мужа. На полторы тысячи баксов в месяц, которые платит ей английский дипломат в качестве арендной платы, можно жить не нуждаясь, раз в год ездить отдыхать за границу и разыгрывать на диване кукольные представления.

— Ах, я, наверное, умру от горя и любви! — простонала дама и заломила кукольные ручки.

— Прекрасная госпожа, вы не одиноки в своем горе.

И у меня тоже была возлюбленная. И она тоже покинула меня ради другого, кого я охотно убил бы своими собственными руками! — гневно воскликнул рыцарь.

— Да, мы с вами друзья по несчастью. Но… если вы не против, есть одно средство отомстить нашим злым обидчикам, — сказала дама.

— Какое же средство? — спросил рыцарь.

— Мы можем соединить наши сердца и превратить наше горе в радость… в наслаждение! — Дама придвинулась к рыцарю, переступив через голову мавра.

Кот следил за дальнейшим с брезгливым любопытством. Ага, на этот раз такая развязка пьески. Что ж, занятно, свежо…

— О, доблестный рыцарь, — прошептала дама после, — ваша любовь… ваша страсть, как вулкан… Она так сладка на вкус, так горяча… Я не буду больше вспоминать о прошлом, потому что…

— Да, да, мы не будем вспоминать о прошлом, — прошептал рыцарь.

— Так все-таки, — спросила отвинченная голова мавра, — что же больше дает любовь — радостей или горя?

Ответа на этот вопрос кот так и не услышал — зазвонил телефон. Куклы замерли на своем диване, а хозяйка Зинаида Александровна, отбросив книгу, запахнув махровый халат, кинулась искать трубку. Телефонная трубка вечно куда-то исчезала и обреталась вновь лишь после долгих нудных поисков. Телефон настойчиво звонил.

— Алло, я, я, Нателлочка! Да как всегда трубку теряю. Ну что? Как Светка?

Кот сразу догадался: хозяйке звонит ее старая подруга Нателла Георгиевна Усольская. Приятная дама — всегда, когда приходит, не говорит: «Брысь, Батон, не вертись под ногами», а наклонится, погладит ласково, почешет за ушком. Возьмет на колени. И никогда не ругается, даже когда от полноты чувств начинаешь когтить ей новые колготки…

— Очень плохо. Я позвонила, разговаривала с тетей Пашей. Света лежит пластом, к телефону не подходит, — голос Нателлы Георгиевны звучал в трубке скорбно.

— Можно понять, что она сейчас, бедная, переживает, — тихо сказала Зинаида Александровна. — Потерять мужа…

— Тетя Паша сказала — им звонили из милиции насчет его вещей. Что-то можно забрать уже сейчас. Светлану вызывают к следователю, как жену… То есть вдову. Естественно, одна она туда ехать в таком состоянии просто не может.

— Ну, естественно, — согласилась с подругой Зинаида Александровна. — Я поеду с ней. Попрошу Варлама, он, добрая душа, нас подвезет.

— Насчет похорон надо хлопотать. Надо же — столько дней прошло, а тело не выдают, — сказала Нателла Георгиевна.

— Ну, им виднее. Значит, так нужно, такой порядок, они обязаны соблюсти процедуру, — Зинаида Александровна вздохнула. — Да, вот жизнь человеческая… И был, и нет. Сама-то ты как?

— Я как обычно, — Нателла Георгиевна помолчала. — Голова болит — к погоде, видно. Я потеряла бумажку, где записала лекарство, про которое ты говорила…

— Каптокарт.

— Как-как?

— Кап-то-карт. Я тебе привезу, не волнуйся. Вечером созвонимся — может, Света немного отойдет, поговорит с нами… Ну все, пока, целую.

Зинаида Александровна опустила руку с телефонной трубкой. Кот ждал, когда она обратит на него свое внимание. Разговоры с подругами — разговорами, а он тоже, знаете ли, живое существо, член семьи. Зинаида Александровна сидела неподвижно, о чем-то думала — печальном, невеселом. Куклы — рыцарь и дама, — прислоненные к спинке дивана, были безучастны ко всему, как мертвые.

Кот не выдержал — мяукнул, подошел к ногам, потерся головой о шерстяные тапочки Зинаиды Александровны.