– Неужели ты, черная вдова, всерьез думаешь, что эта мокруха тебе с рук сойдет?

– Что?!

– Все только начинается, Маргарита! Только начинается…

Это была середина девяностых. Капанадзе тогда только пришел в МУР после юрфака МГУ, имея за плечами звание мастера спорта по самбо, а на груди медаль бронзового призера чемпионата России. Сбили тогда его с панталыку товарищи по спорту – мол, без таких, как ты, родина погибнет. Он, идеалист, и поверил. Вот и оказался на службе в угрозыске в самый разгар криминальной революции.

Девяностые – веселые беспечные времена лихих битв, война всех против всех. Кто не служил в ментах или бандитах, тот никогда не поймет по-настоящему, что же тогда творилось. Дикое поле, горы трупов, взрывы, смерть с косой дешевле, чем шалавы по вызову, упакованные бандитами кладбища, растущие как грибы громадные состояния, фирмы-однодневки и финансовые пирамиды – вот такое оно, первоначальное накопление капитала. И вечный раздел криминальных сфер влияния. Сегодня, когда первоначальные капиталы накопились, а сферы влияния утряслись, нет и следа от былого накала страстей. Но тогда…

МУР работал в девяностые как «Скорая помощь». Что ни день, так выезд – на стрелки, разборки, захваты. Ни дня без приключений. Стреляли тогда все во всех. Гибли боевые товарищи. Война шла по всей Руси, но битва за Москву, как всегда, была самая ожесточенная.

Капанадзе отлично помнил эту историю. Рассопливившийся, с круглыми глазами от ужаса коммерсант. Его душераздирающий рассказ, как обнаглевшая московская братва вымогает с честного работника биржевых услуг нереальную для него сумму. Помнит все детали подготовки к операции: собрать группу, выписать спецназ, проверить рации, зарядить магазины к компактному пистолету-пулемету «Клин» – лежала у него тогда в сейфе такая любимая игрушка, которой было так сподручно пугать бандитов, считавших этот скоросшиватель свидетельством принадлежности к засекреченным спецслужбам.

Операция прошла как по нотам. При передаче денег шайка вымогателей была задержана в полном составе – пара быков-спортсменов и их ранее судимый главарь. Брали тогда всех жестко, спецназ не упускал случая пересчитать бандитам ребра и уполовинить количество зубов. На войне как на войне. Отрихтованные тяжелыми бутсами бандитские тушки доставили на Петровку. Доказательства вины были налицо. Можно было отдавать задержанных в хоть и потерявшие тогда былую цепкость и силу, но иногда еще шевелящиеся руки правосудия.

– Ну что, на отсидку как на праздник? – осведомился Капанадзе, иронично разглядывая скованного наручниками, сидевшего напротив него предводителя шайки со странной кличкой Кунар.

– Да сажай, опер, твое право. Только знаешь, я по понятиям живу. А по понятиям этот хлыщ – сука конченая.

– Суду объяснишь.

– Ай, да чего кому объяснять. Менты вы и есть менты. Справедливость для вас пустой звук.

Почему-то это задело Капанадзе. И он начал копать эту историю в глубь. И чуток обалдел, когда раскопал все.

Получилась интересная картина. Потерпевший оказался профессиональным мошенником. На протяжении нескольких лет он брал у людей на реализацию товары, финансы под какие-то проекты, да все, что плохо лежало. И тут же забывал о своих партнерах. А когда те в лучших традициях девяностых посылали на разборки братву – иного арбитража в те годы не признавали, он писал заявление и натравливал на кредиторов милицию. В этом ему сильно помогал его приятель – полковник из ГУВД Москвы. В итоге из-под этого мошенника село в тюрьму девять коммерсантов за четыре года! Все по одинаковым обвинениям о вымогательстве.

Капанадзе удалось возбудить дело в отношении лже-потерпевшего. А Григорий Рубакин по кличке Кунар со статьи о вымогательстве спрыгнул. Осталось ему самоуправство, но и эта статья тоже была успешно похоронена с божьей помощью да добрым адвокатским словом.

В процессе работы у оперативника и преступного авторитета установились более-менее приличные отношения, какие только возможны у людей, борющихся на противоположных сторонах.

– А почему тебя Кунаром кличут? – как-то спросил Капанадзе.

– Провинция такая есть в Афгане, – сказал Рубакин. – И одноименная речка.

– И что?

– А то, что на ее берегах три года грелся начальник разведки полка капитан Рубакин.

– А дальше?

– А дальше у меня появились две новые дырки и комиссация из армии.

– И в конце восьмидесятых судимость за хулиганство.

– Было дело.

После этого время от временим они встречались. Один раз Кунар сильно помог в запутанной истории с заказным убийством.

И вот теперь, листая привезенное из ОРЧ УВД по ЦАО города Москвы оперативно-поисковое дело (ОПД), заведенное с целью оперативного сопровождения расследования уголовного дела, возбужденного по факту убийства гражданина Гольдина, Капанадзе наткнулся на знакомую фамилию.

ОПД, как и положено, состояло из постановления о заведении, плана оперативно-розыскных мероприятий, такие пишутся под копирку в десятках тысяч дел и выполняются формально, пустых рапортов не пойми о чем, типа «на раскрытие преступления ориентирован состоящий на связи негласный аппарат». Многочисленные запросы в больницы, морги, бюро регистрации несчастных случаев. Основной вес папки приходился на ксерокопии документов из уголовного дела. Там тебе и постановление о возбуждении дела, и заключение судебно-медицинской экспертизы, и допросы, допросы, допросы.

Ничего особенно ценного в этих допросах тоже не было – когда видели пропавшего последний раз, где он может быть, кто может быть причастен к убийству. Так, шелуха. Аккуратно выверенные следователем фразы, чтобы, не дай бог, не записать чего лишнего и не дать возможности руководству начать громоздить разные маловероятные версии, которые потом придется долго и нудно проверять, чтобы в итоге отринуть как бесперспективные.

И во всем этом Капанадзе был вынужден копаться, поскольку контроль за раскрытием этого преступления повесили на него. Недаром начальник убойного отдела, когда просил своего подчиненного просто переговорить с дамой, смотрелся настороженно и подозрительно. Обычно он так выглядит, когда кто-то из руководства высказывает ему просьбы, от которых отказаться нельзя.

На следующий день после разговора с первой женой Гольдина Капанадзе получил прямое указание заняться этим делом, притом в приоритетном порядке, перепоручив остальные дела менее ценным членам коллектива.

Пришлось погружаться в дело с головой. Сейчас была начальная стадия работы – это когда опер смотрит в документы и пытается понять, а как вообще все эти чертовы преступления раскрываются!

Тут тяжелее всего врасти в тему, нутром почувствовать ее. Для этого желателен помощник-проводник из окружения жертвы. Поэтому когда среди протоколов Капанадзе увидел допрос Рубакина, то весьма обрадовался. Консультация старого бандита может оказаться очень кстати, если он, конечно, сам не замочил своего приятеля, что теоретически вполне возможно.