Лоренс кивнул, словно переваривал информацию, которой не владел ранее. Интересно, подумала Алберта, знакома ли ему вообще подобная близость.

— Следовательно, если некоторым обитателям города выпадет удача, вы будете счастливы? — поинтересовался он.

— Естественно, но я ничего не понимаю…

Лоренс прикоснулся кончиками пальцев к ее губам, приглашая ее помолчать.

— Есть люди… Порой одни люди заслуживают удачи и нуждаются в ней больше, чем другие. Вы знаете таких людей?

— Да, конечно, — прошептала она, опасаясь, что его пальцы почувствуют дрожь, которая охватила ее от такого невинного прикосновения.

Его веки дрогнули, как если бы он понял причину ее волнения.

Лоренс сделал глотательное движение и убрал пальцы от ее губ.

— Если бы вам сказали, что есть возможность помочь таким людям, вы захотели бы принять в этом участие?

— Еще как хотела бы. Вы собираетесь взять на себя роль Санта- Клауса?

— Я бы, — улыбнулся Лоренс, — назвал это по-другому.

Алберта вглядывалась в его глаза, и у нее возникло ощущение пьяной неуклюжести, словно собственные ноги вот-вот могли подвести ее.

— И как бы вы это назвали? — тихо спросила она.

— Я просто возвращаю долг, отдаю должное Монтегю — человеку, который оказал мне помощь, когда я больше всего нуждался в ней.

Несколько секунд Алберта молча смотрела на Лоренса.

— Человек, о котором вы говорите… Очевидно, он был очень добрым?

— Не просто добрым. Он спас меня от влияния улицы и дал мне шанс.

— Какой улицы? — нахмурилась Алберта. — Не в Бухте Радости? Вы ведь не здешний.

— Нет. Я был здесь только один раз. Мне было двенадцать, когда меня привезла сюда мать, которую сопровождал ее друг, мужчина. Мы с матерью… Скажем так: мы не были близки с ней. Я был предоставлен самому себе. Однажды я столкнулся с Монтегю. В тот момент я пытался стянуть у него кошелек. Он тут же отобрал его у меня.

— Он не сдал вас в полицию?

— Должен был, — улыбнулся Лоренс. — Сначала немного напугал меня, а потом позаботился обо мне — устроил в хорошую школу. — Его голос зазвучал глуше.

— Он стал вам как бы отцом.

Лоренс рассмеялся.

— Точно. И ему нелегко приходилось со мной. Я был практически неуправляем.

— Но сейчас вы стали другим.

Его потемневшие было серебристые глаза вспыхнули потаенным пламенем, и Алберта поняла, что ошибается. Необузданность все еще живет в нем. Просто она не видна на поверхности и находится под контролем. Лоренс вовсе не похож на прирученного волчонка.

— Я находился по другую сторону Атлантики, когда умер Монтегю, — пояснил он. — У меня не было возможности попрощаться с ним.

И вот теперь я хочу сделать это подобающим образом. Дать трем людям такой же шанс, какой он дал мне. Сделать что-то доброе от его имени. Давно пора.

Алберта чуть откинула голову, всматриваясь в его серьезное лицо. Слова давались ему с определенным трудом. Голос был холоден, но ресницы подрагивали, как если бы ему было нелегко говорить об этом. Возможно, так оно и есть. Лоренс приехал сказать последнее «прощай» своему другу. Трудный, должно быть, момент для него. Алберту глубоко тронуло его намерение превратить печальное событие в радость для людей, которых она любила.

Она спустилась со ступеньки и остановилась рядом с Лоренсом. Тепло разогретой солнцем тропинки моментально просочилось сквозь тонкие подошвы ее туфель.

— О чем вы думаете? — спросил он, когда они зашагали к устланному галькой берегу, где смешивались запахи сосен и моря.

— Интересно, почему вы рассказываете все это мне?

— Потому что считаю, что вы знаете и любите местных обитателей. Мне также необходимо знать о них больше, чем можно узнать из записей актов гражданского состояния. Больше, чем я смогу разузнать, задавая кучу вопросов и вызывая всеобщее подозрение. Я должен знать, чем они живут, о чем мечтают. И мне нужен человек, который поможет мне собрать все сведения, не выдавая моих намерений.

— Задача не из легких. — Она подняла глаза, заметила уже ставшую для нее привычной ленивую улыбку Лоренса и не удержалась от вопроса: — В чем же дело?

— Глория уверяет, что вы успешно решаете трудные задачи. И всегда выступаете за правое дело.

— Ну что ж, вы меня заинтересовали.

— Вот именно. — Лоренс приподнял одну бровь. — Вам известно все, что мне нужно знать.

— Возможно, но я не могу отдать предпочтение одному другу перед другим.

Он покачал головой.

— Я и не жду этого от вас. Я хочу лишь, чтобы вы помогли мне взглянуть на жителей Бухты Радости вашими глазами, обрисовали мне их, поскольку мне нечего и надеяться узнать такие сведения самому.

— И вы действительно собираетесь помочь им?

— Я собираюсь устроить различные развлечения, пообщаться с большим числом местных жителей, познакомиться поближе с людьми и с их нуждами. Через три недели на празднике в память Монтегю я назову трех получателей помощи. Так я продолжу дело Монтегю.

Алберта повернулась и шагнула в его сторону. Ветер рассыпал ее волосы по плечам.

— И вы хотите, чтобы я участвовала в этом мероприятии?

— Надеюсь, вы согласитесь. — В его голосе неожиданно послышалась неуверенность.

Алберту разбирало любопытство: почему вдруг этот удачливый бизнесмен, этот сказочно красивый мужчина засомневался в своей неотразимости. Опасные размышления для женщины, которая всегда проявляла чрезмерную импульсивность.

Она улыбнулась Лоренсу, остановилась и прикоснулась ладошкой к его подбородку. И сразу же как бы окунулась в исходящий от него жар, почувствовала силу его обаяния. Ей стоило труда открыть рот и произнести:

— Я буду счастлива помочь вам, Лоренс, оказать помощь кому-либо.

Он накрыл ее ладонь своей рукой, и Алберта так и не поняла, хотел ли он отвести или удержать ее руку, и только услышала, как глубоко он вздохнул.

— Значит, нам придется проводить вместе больше времени, чем я предполагал, — сказал он доверительным тоном.

— Наверное, — отозвалась она.

— Иногда мы будем оказываться в более интимной обстановке. Кухня не всегда будет разделять нас.

Алберта судорожно сглотнула.

— Я не живу на кухне все двадцать четыре часа в сутки.

— Я только хочу заверить вас, — мягко улыбнулся Лоренс, — что сказал правду вашим братьям. Ваше благополучие станет моей главной заботой. Я не сделаю ничего такого, что могло бы повредить вашему здоровью или благосостоянию. Я не допущу, чтобы что-то или кто-то причинил ущерб вам или вашему ребенку. Я имею в виду и самого себя. — Его и без того тихий голос перешел почти на шепот.