Интересно, в Ирландии все такие откровенные или только в этой семье? Киран упал на освободившуюся лавку и начал ковырять в зубах. Являлся он всегда в одной и той же одежде, чем глубоко оскорблял мои эстетические чувства.

– Киран, – твердо начал я, решив воспользоваться нашей беседой для дела. – Сосредоточься и скажи: что ты знаешь про деревню, где праведники хранили танамор?

– Вы еще спросите, где гномы золото прячут.

– Я бы удивился, если бы ты знал что-то настолько полезное.

Киран выразительно глянул на меня:

– Будете мне помогать или нет?

– Даже не подумаю.

Киран встал и сердито вышел из комнаты. Меня осенило: да он же сумасшедший! Поэтому его и держат в доме. Видимо, его ищет не полиция, а санитары лечебницы для душевнобольных.

* * *

Я много времени в жизни потерял, но никогда еще не терял его так буквально: даже рукой не получалось шевельнуть. Надежду во мне поддерживало лишь то, что кто-то из той деревни, уж конечно, еще жив – прошло всего-то сорок лет с тех пор, как оттуда забрали танамор, а значит, тем, кому было двадцать, теперь всего-то шестьдесят. Рано или поздно отыщутся.

Когда Бен был дома, он чем-то гремел в одной из комнат. Небось собирал обратно свою машину. Растроганный его преданностью делу моего оживления, я вызвал его к себе и ссыпал ему в руки все деньги, какие оставались у меня в карманах.

– Лучший способ что-то узнать – платить за сведения, – сказал я. – Удвой усилия.

– Да-да, – рассеянно протянул Бен и тут же пошел обратно к двери. – Но сдачу оставлю себе. Ты все равно никуда не ходишь, а мне пригодится на благое дело!

– В твоем исполнении слова «благое дело» звучат пугающе, – пробормотал я ему вслед и вяло улыбнулся.

Бен над моей шуткой не засмеялся.

Дни шли за днями. Мамаша хлопотала по дому, Бен и Молли где-то пропадали, а я сидел неподвижно и не понимал, как мой гениальный план спасения пошел по такой кривой дорожке. У всех были свои дела – и в этом отношении, как ни странно, наибольшее родство душ я чувствовал с Кираном. Тот бродил по дому, как кот, и лишь иногда заходил спросить меня, не хочу ли я помочь ему кое с чем на фабрике. Видимо, так этот чокнутый бедолага шутил. Я неизменно отвечал отказом, и мы расставались до следующего раза.

Когда даже мамаша перестала меня задирать, я дошел до дна отчаяния. Нужно было срочно предпринять что-нибудь великолепное. Да, я не могу двигаться, но я ведь никогда не был силачом, который способен уложить врага одной левой, я побеждал умом, так с чего я решил, что пора это прекратить? Деревня праведников существует, это не сказка, отец был там, он не стал бы лгать в своем прощальном письме. Бену с Молли такая задачка, видимо, не под силу, но разве они умнее меня? Я все решу, надо только…

И тут меня осенило.

– Молли! – позвал я. Вот кто мне точно поможет. – Молли!

Она, как ни странно, явилась довольно скоро. Интересно, чем она занята дни напролет? Я-то думал, что пропадает в полях.

– Помираете? – испуганно спросила она, быстро стягивая холщовый фартук.

Под ним была обычная деревенская одежка, прямо как у ее матери: никаких больше дамских платьев и шляпок.

– Наоборот. Я знаю, как нам отыскать ту деревню! Объявления!

– Мистер, я сейчас не могу, у нас тут…

– …Вряд ли что-то более срочное, чем наши поиски. – Я зашарил по карманам в поисках денег, но там было пусто. – Возьми у Бена денег, купи много бумаги, уголь и клей. Где тут у вас это берут? Быстрее, ну же!

Секунду я боялся, что мы уже не настолько дружны и она не послушает. Но Молли взглянула на меня с теплотой, как будто уже и не чаяла, что я заговорю, и выскользнула за дверь. Раздались приглушенные голоса, потом Молли заглянула в комнату, победно вскинув над головой деньги, и была такова.

Я растроганно усмехнулся. Приятно, когда кто-то на твоей стороне. А идея и правда гениальная: раз какой-то Каллахан может расклеивать по городу объявления, почему бы нам не сделать то же самое?

Пока Молли не было, я в деталях представил картинку, которую хочу изобразить. Деревня праведников: домики, деревья, люди с длинными волосами и в длинных одеждах, как Мерлин в сказках про короля Артура. Они стоят вокруг сияющего трилистника, над ними – большой знак вопроса и текст для тех, кто умеет читать: «Если кто-то знает о местонахождении деревни праведников, хранивших танамор, напишите или приходите по адресу…»

Когда примчалась Молли с предметами для рисования, у меня все уже было мысленно готово.

– Какой у вас адрес? – спросил я, одобрительно глядя на стопку бумаги, которую она грохнула на пол около моего стула.

– Чего? А! Улица и дом! Плама-Бохар, 121. «Бохар» значит «дорога», а «плама» – «слива», а дорогу назвали сливовой, потому что…

– Вдоль нее много сливовых деревьев?

– Все-то вы знаете, мистер! Вам, наверное, интересно, почему номер дома такой длинный? А потому что дорога длинная, отсчет от города ведется, – с гордостью пояснила Молли и положила лист бумаги мне на колени.

Как будто жить на длинной пыльной дороге с кучей бедных похожих домов – это большое жизненное достижение! Я негнущимися пальцами взял угольную палочку и кое-как нацарапал:

Молли смотрела, как я пишу, и мне стало приятно: действуем вместе, как в старые добрые времена, когда заманивали ирландцев из Фоскада в мой дом.

– Чего-то долго вы пишете. Ну-ка, вслух давайте прочтите мне.

Я прочел, и Молли не одобрила.

– Скучно! Давайте так: «Знаешь, где хранили танамор до прихода англичан? Пиши или иди на Плама-Бохар, 121, дадим денег».

– Неплохо! У тебя талант к объявлениям.

Молли польщенно хмыкнула. Теперь дело было за малым: сделать рисунок. Это у меня получилось так себе – насколько же на бумаге все выглядит хуже, чем в голове! Молли понаблюдала за моими стараниями, потом взяла у меня из рук уголь, обхватила его крепко, как ребенок, и изобразила самую простую картинку: примитивные создания, похожие на огурцы, с ручками и ножками в виде палочек, глазами-щелочками и полным отсутствием носа. Рты представляли собой выгнутую вниз дугу, руки воздеты вверх. Они стояли кружком, а над ними висел трилистник с сияющими вокруг лучами. Я невольно восхитился – получилось эффектно и понятно.