Это было одной из причин, по которой Эви просила его отказаться от приглашения на свадьбу, а он – как всегда, из-за своего упрямства – не послушал, решив, что просьба того не стоит.

Но теперь, сидя здесь и наблюдая, как Эви исключена из торжества, в котором имеет полное право принимать участие, он начал понимать, каким был эгоистом.

Пожилая дама в лиловом явно сурово отчитывала Эви за что-то, ее тонкие губы бросали нелестные слова молодой собеседнице, которая сидела с опущенной головой и молчала. Вдруг Эви подняла голову и сказала что-то – всего одно слово, – возымевшее действие раската грома. Пожилая дама вскочила на ноги, одарила Эви уничтожающим взглядом и гневной походкой направилась в последний ряд, где и опустилась на сиденье, тяжело дыша. Эви осталась одна.

Желание немедленно подойти к ней, чтобы все видели, что она находится под его защитой – она, женщина, чей единственный грех был в том, что она осмелилась полюбить не того мужчину, – едва не заставило Рашида вскочить на ноги. Но он вовремя вспомнил, что она не хотела этого, чтобы не давать пищи для сплетен, и это его удержало.

Но, черт побери, она выглядела такой одинокой и беспомощной, сидя там! И внезапно от этого зрелища в груди Рашида, словно взрыв, вспыхнуло желание кого-нибудь убить, себя в первую очередь, за такую нелепую беспомощность и глупость.

* * *

Эви немедленно почувствовала направленные на нее стрелы любопытных взглядов, когда тетушка Селия встала и направилась прочь от нее. Ей понадобились все силы, чтобы сохранить невозмутимое выражение лица, тогда как внутри у нее все переворачивалось.

– Вон он сидит в окружении таких же, как он, – злобно шептала тетушка Селия. – Делает вид, будто он – цивилизованный человек, тогда как на самом деле просто блудливый азиатский варвар! – (Эви едва не прыснула со смеху. Но не решилась, а последовавшие за этой фразой слова уже не показались ей такими забавными.) – В то время как ты, бесстыжая распутница, позоришь фамилию Делахи, продолжая эту гнусную связь! Неужели у тебя не осталось ни капли стыда? – возмущенно воскликнула старая леди.

– Нет, – коротко и холодно отрезала Эви.

При этих словах тетушка резко поднялась и поспешно направилась прочь, напоследок бросив:

– Ты могла бы стать маркизой, но предпочла сделаться шлюхой!

Ее слова долго звенели в ушах Эви. Интересно, видел ли Рашид разыгравшуюся здесь сцену? Судя по всему, видел: его гнев она чувствовала, даже сидя вдалеке от него.

Оставалось только надеяться, что он не решит немедленно продемонстрировать ей свою поддержку, потому что тем самым только усугубит положение дел, которое и так хуже некуда. Эви оставалось только безмолвно благодарить свою широкополую шляпу за то, что она скрывала ее покрасневшие щеки.

К счастью, в этот момент молодожены вышли из часовни, и все гости поднялись со своих мест, чтобы встретить их аплодисментами. Молодая пара прошла мимо рядов, сияя улыбками на счастливых лицах.

Эви хлопала в ладоши вместе со всеми, и счастливые слезы застилали ее глаза. Потом все начали выходить из-под навеса на солнце, и тогда она почувствовала, что позади нее кто-то стоит.

Обернувшись, Эви сквозь не просохшие еще слезы увидела над собой смуглое лицо Рашида. Ее сердце бешено застучало.

Уголок его красивых губ приподнимался кверху в горьковатой усмешке, но глаза его светились ласковым теплом и пониманием, отчего Эви смогла только вздохнуть, провожая взглядом последних выходящих из-под навеса гостей.

– Ты великолепна сегодня, – мягко сказал он вполголоса. – Но почему-то так грустна…

– Мне больше всего хотелось бы убежать отсюда куда глаза глядят, чтобы никто не мог разыскать, – призналась Эви. – Как ты думаешь, моя мать заметила бы мое отсутствие?

– Нет, – быстро ответил он. – Но я бы заметил. Несмотря на тяжесть в душе, Эви не удержалась от улыбки.

– Это потому, что ты меня любишь, – возразила она. – А мать меня недолюбливает. Мне бы сейчас хотелось, чтобы ты перекинул меня через плечо и унес отсюда как можно дальше.

– Прямо сейчас? – Его крепкие длинные пальцы взяли ее за талию, заставляя повернуться к нему лицом. В его глазах по-прежнему таилась грусть, несмотря на шуточный тон разговора. – Скажи только слово, и я унесу тебя на руках в свой дворец на край света и никогда не отпущу.

– Нет уж, лучше смерть, – рассмеялась Эви. – У тебя во дворце ужасные комнаты без окон, не видно даже неба. Ты сам рассказывал.

– У меня есть и прекрасные комнаты с видом на роскошный сад, обустройство которого стоило мне состояния, – ответил Рашид. – Ты сможешь занять самую лучшую из них, – продолжал он. – Там я буду навещать тебя каждый день, принося подарки и расточая комплименты.

– А я смогу свободно гулять вокруг твоего дворца на краю света?

Рашид покачал тюрбаном.

– Ты будешь моей пленницей, – объяснил он. – На дверях будут стоять неподкупные стражи.

– А если я соблазню кого-нибудь из этих неподкупных стражей, что тогда?

– Они все будут евнухами, – спокойно пояснил Рашид. – То, чем ты собираешься их соблазнять, едва ли их заинтересует.

– В таком случае – не поеду, – решила Эви. – Там мне будет еще хуже, чем здесь.

– Вот она, моя девочка, – мягко рассмеялся Рашид, притягивая ее к себе, и Эви почувствовала его крепкие, тугие мускулы под складками бурнуса. – Лучший выход из подобной ситуации – начать перечислять твои достоинства.

Эви тоже засмеялась. Глаза Рашида радостно блестели, и, склонив голову, он прижался губами к ее губам.

Они были абсолютно одни под белым навесом, однако их губы успели только на несколько секунд ощутить тепло друг друга, когда Эви мягко, но решительно разомкнула объятия.

– Шейх, уж не пытаетесь ли вы соблазнить меня средь бела дня? – притворно гневно спросила она.

Но Рашид игру не принял.

– Нет, – тихо ответил он. – Я только хотел показать, как сильно я люблю тебя.

– Как – прямо здесь? – снова шутливо воскликнула Эви. – Перед христианским алтарем? Что же скажет на это твой бог? Или под тентом ты чувствуешь себя сокрытым от его глаз?

– Мой бог – тот же самый, что и твой, Эви, – сурово и мрачно отозвался Рашид.

– Ну, поскольку ты глубоко заблуждаешься, мне следует поторопиться уйти отсюда, иначе нас обоих поразит божий гнев, – не сдавалась Эви, стараясь не замечать серьезного – слишком серьезного – тона Рашида. – Увидимся позже…

– Эви.

Она уже успела повернуться к нему спиной, когда услышала свое имя. Только Рашид умел произносить его так, что она замирала, словно пришпиленная к полу.

Рашид ни в коем случае не был глупцом, и от его проницательных черных глаз не укрылось выражение лица, с которым Эви отвернулась.