В принципе, следователя понять можно: дело – явный глухарь, если бы, не дай бог, опера хоть что-то бы нашли. Но не найдено было ничего, что указывало бы на убийство. Ничего. Поэтому дело и закрыли.

– Не поторопились? – Маринка упорно старалась перетянуть внимание на себя, но с Фимой этот фокус не проходил. Как я уже сказала, он поставил перед собой стратегическую цель и шел к ней, не отвлекаясь на… на… даже на таких замечательных девушек, как Маринка. Вот так я скажу.

– Нет, – сказал Фима, обращаясь все равно ко мне, – я же сказал: никаких лишних следов. Все даже слишком логично для самоубийства: мотив, условия, поза и прочее. Единственное, что – сам мотив какой-то, мягко говоря, непонятный, но чужая душа – потемки. К тому же было высказано мнение, что муж Юлии Николай Пузанов был мужем довольно-таки ревнивым, и у них часто происходили ссоры, и довольно громкие, по поводу ее гуляний и развлечений, так сказать. Вполне реально, что, увидев эту статью, ревнивый Отелло-Пузанов мог посчитать, что задета фамильная честь, и устроить супруге маленький скандал с заходом на неделю. Газета же, напоминаю, недельной давности. Ну вот, вследствие скандала она и не выдержала. Собственно, на этом соображении следователь и построил основную версию. Вот и все.

Фима замолчал, взял бокал и начал пить сок.

Мы тоже молчали, переваривая услышанное. Наконец Маринка спросила:

– А что известно об этой Юлии? Сколько ей лет, чем занималась, ну и так далее. Может, она была психически неуравновешенной или алкоголичкой?

Фима кивнул.

– Я, разумеется, поинтересовался, но прежде всего хочу сказать однозначно. Оля, – Фима наклонился вперед и проникновенно взглянул мне в глаза, – никто, ты понимаешь меня, никто из работников отдела даже и не думает предъявлять тебе никаких обвинений, потому что сами они считают и статью безобидной, и причину, мягко говоря, не совсем адекватной для такого рода деяния.

– Успокоил, – призналась я, – спасибо.

– Я же понимаю, почему ты вдруг заинтересовалась этим случаем. Какие-то слухи дошли? – спросил Фима.

– Дошли, – доложила Маринка, хотя Фима спрашивал меня, а не ее. – В буквальном смысле слухи дошли. Сегодня к нам завалился муж, сам Пузанов, и устроил погром в редакции.

– Погром? – поморщился Фима. – Это нехорошо. Погром, – повторил он. – Много чего погромил?

– Много-немного, а селектор он разбил и телефон почти разбил, – Маринка даже начала загибать пальцы и опростоволосилась – кроме двух пунктов, ничего больше назвать не могла.

– Ты-то сама как, Оль? – спросил Фима, и впервые за все время в его голосе прозвучали нормальные человеческие нотки.

– Виктор спас, – просто ответила я и, взглянув на Маринку, поспешно добавила, чтобы она потом не начала кровь пить:

– С помощью Марины. Если бы она не позвала Виктора, не знаю, что и было бы.

– Нужно быть осторожней, – выдал Фима бесполезный совет, – я и не думал, что такое может произойти. А что он хотел конкретно? Или это был всплеск эмоций?

– Напрямую обвинял меня в смерти жены, – я развела руками, – представляешь?

– Ка-ак?! – Фима был настолько потрясен этой новостью, что замолчал почти на целых полминуты. – Он это всерьез?!

– Ну, в том смысле, что моя статья ее подвигла на этот поступок, – объяснила я.

– Чушь, – отрезал Фима, – чушь обыкновенная. И куда он потом делся?

– Виктор сдал его в милицию. Ты лучше расскажи нам про Юлию, – напомнила я.

– Да нечего практически рассказывать, – Фима пожал плечами и сморщил губы, демонстрируя свое отношение. – Двадцать четыре года, детей нет и не было. Работала секретарем директора небольшой фирмы. Название фирмы, кажется, «Скат».

Да, точно «Скат». Фирма занимается посредничеством при продажах больших партий продовольственных товаров. Одним словом, никелирует и хромирует детали для автомашин, гвозди, шурупы и прочие железяки. Небольшая фирма. Я не удивлюсь, если узнаю, что она еще, помимо работы секретарем, была там и уборщицей на полставки.

На работе характеризуется нормально. Спокойная, уравновешенная, серьезная, ответственная…

Стандартный набор для отписки. Ничего, за что можно было бы зацепиться.

– Уравновешенная? – переспросила я.

– Ну да, – подтвердил Фима, – я тоже обратил внимание, но это же женщина, а ты сама знаешь, какие они бывают.

– Какие же? – с навязчивым кокетством спросила Маринка. – Какие бывают женщины, скажите нам, Ефим Григорьевич.

– На работе – одни, дома – другие, в гостях – третьи. Вполне возможно, что на работе она и была тихой, а это назвали уравновешенностью. Вот, собственно, и все.

Наша беседа закончилась, и мы всей дружной компанией поехали в РОВД на мою встречу со следователем. Поднялись к нему мы, разумеется, только вдвоем с Фимой; Маринка с Виктором остались ждать меня около выхода.

Встреча со следователем прошла приблизительно так, как Фима и предсказывал, за одним только исключением: этот молодой, но уже уставший от жизни человек – я говорю про следователя – большую часть нашего получасового разговора посвятил выспрашиваниям у меня имен моих тайных недображелателей. Он был склонен в смерти Юли Пузановой, на всякий случай, увидеть еще и проявление козней против меня, но, к нашему взаимному облегчению, я никого назвать не смогла.

Повторив на прощанье пожелание быть в следующий раз осторожней в выборе персонажей для статей, следователь заявил, что претензий ко мне не имеет.

Когда я выходила из здания РОВД, Фима еще раз твердо заявил мне, что я ни в чем не виновата и абсолютно нет причин грызть себе печень. На том мы с ним и расстались.

Мы расстались с Фимой. Не знаю, как Маринка, а я была все-таки достаточно успокоенная. Фима рассказал мне в подробностях, что я не могу себя считать виновницей самоубийства Юли Пузановой, а следователь подтвердил эту точку зрения с высоты своего официального положения. От этого стало легче, но ненамного. В глазах Коли и всех его соседей я была виновата и с этим мириться не хотела.

– Я утешил тебя, мечта моя? – спросил Фима перед расставаньем.

– Почти, – призналась я.

– Ну смотри, ты знаешь, что всегда можешь рассчитывать на меня. Будь осторожна. Если этот парень окажется упертым, он сможет и еще раз прийти.

– Ты услышишь обо мне в вечерних новостях как-нибудь, – пообещала я.

– Ты это про что? Типун тебе на язык! – крикнул Фима и тут же выдернул из жилетного кармана свои часы. – Ну ладно, Оль, мне пора. В случае чего – звони. Но лучше звони без случая, а просто потому, что видеть меня захочешь.

Я ничего не ответила и только молча кивнула, но Фима, похоже, и не ждал от меня ответа.

Через секунду он уже убегал к своей ядовито-зеленой «Ауди», а, наш отряд направился к «ладушке».