Дверь в библиотеку была закрыта. Оттуда послышались голоса, затем дверь распахнулась, и лакей отправился провожать посыльного.

Нерисса глянула на брата. Люсьен сидел за столом, его лицо было непроницаемым, а глаза такими черными и пустыми, каких она никогда у него не видела. Он заметил ее, и выражение неприкрытого ужаса в его глазах мгновенно исчезло, сменившись обычным невозмутимым спокойствием.

Когда брат поднялся, она кинулась к нему.

— Люсьен… что это за вести?

Он посмотрел на нее долгим взглядом, затем глубоко вздохнул и сказал:

— Присядь, моя дорогая.

Но Нерисса не хотела садиться. Нет, она не станет садиться, если что-то случилось с тем, кого она любит, не станет, если ей предстоит услышать известие, которое может навсегда изменить ее жизнь. «О Боже, прошу тебя, пусть время остановится на этой минуте, когда все, кого я знаю и люблю, еще живы и здоровы. Не давай времени течь дальше, потому что я просто не выдержу того, что может принести следующая минута».

Но нет. Она де Монфор, храбрая и сильная. Она тряхнула волосами и прямо взглянула герцогу в глаза, впервые заметив, что его лицо неестественно бледно. Почти бескровно.

Он предложил ей бокал бренди.

— Это Перри, — тихо произнес он. Бокал выпал из ее вдруг онемевших пальцев. Она в немом, холодном отчаянии смотрела на брата.

— Корабль, на котором он плыл в Испанию, был атакован американским капером неподалеку от побережья Франции, — продолжал герцог каким-то странным, бесцветным голосом. — Капитан показал себя молодцом, но силы оказались слишком неравными. Корабль пошел ко дну, и все, кто остался в живых, были подобраны американцами и отправлены во французский порт.

— Господи, — простонала Нерисса, заломив руки. — Перри… он… он…

— Мы не знаем. Его имя не упоминается в списке выживших.

Нерисса попятилась, у нее дрожали колени. Она смотрела на брата и качала головой, не в силах говорить, думать, осознать то, что он только что сказал.

— Мне жаль, моя дорогая. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы выяснить его судьбу. Если он жив, то будь уверена: я его найду и верну в Англию. Если же нет…

Нерисса ощутила, как кровь отхлынула от ее щек и мириады черных точек заплясали перед глазами. Ее милый Перри, с которым она поссорилась, разорван в куски ядром, застрелен из мушкета… утонул…

Люсьен подхватил упавшую в обморок девушку на руки. Он долго стоял, прижимая к сердцу свою маленькую сестру, смотрел на мерцающий оранжевый огонь. Он слышал, как посланец ускакал прочь от замка. Слышал, как застучал дождь, который начал снаружи покрывать каплями окно.

А в голове у него звучали слова Фокса: «Клянусь Господом, Люсьен, как-нибудь вы зайдете слишком далеко, все эти хитроумные махинации обернутся против вас…»

Он глубоко вздохнул, не в состоянии признать, что н этот раз он и впрямь зашел слишком далеко.

Одно было ясно. Нерисса никогда не должна узнать, что это он подстроил отъезд Перри. Он закрыл глаза. «Бог и дьявол, она никогда не должна узнать, что я наделал, иначе она возненавидит меня навсегда».

Нельзя было терять ни минуты. Держа сестру на руках, он вышел из комнаты и кликнул слуг.

— Фелпс, достань дорожную одежду и скажи в конюшне, чтобы приготовили мой экипаж. Я еду в Париж.

— Дамы и господа, тост! За храброго генерала Вашингтона!

Повсюду в сверкающем парижском банкетном зале раздались приветственные клики. Эва де ла Мурье, стоя рядом с доктором Франклином и другими известными американцами, улыбаясь, подняла свой бокал и выпила шампанское.

— Теперь у французов нет выбора, кроме как сесть и задуматься, — предсказал Франклин. — Капитуляция Бэргойна, атака Вашингтона на британскую армию у Джермантауна… Благодарение Господу, теперь мы скоро увидим, как Франция вступит в эту войну, друзья мои! Он повернулся к Эве.

— А вот и генерал Лависсон. Нашепчи ему, пожалуйста, о нашей победе… он близок к королю, поэтому обрати на него весь свой шарм. — Он наблюдал за тем, как генерал идет к ним через переполненный зал. — Ты передала эликсир королеве?

— Я увижу ее в субботу.

— Хорошо. Ну вот и Лависсон. Каждый мужчина в этом зале жаждет хоть немного потанцевать с тобой, моя дорогая… Иди, заставь их всех завидовать нашему безнадежно напившемуся генералу.

Лависсон поклонился Эве.

— Мадам, — проговорил он, окидывая взглядом ее лицо, — вы видение. Не удостоите ли бедного солдата чести танцевать с вами?

— С удовольствием, — промурлыкала Эва, предлагая свою затянутую в перчатку руку.

Он увлек ее на середину зала. Лависсон был коренастым, мускулистым мужчиной с бледно-голубыми хищными глазами и крючковатым носом. Он выглядел как истинный француз.

— Должен поздравить вас, американцев, с пленением Бэргойна, — галантно заметил он. — Таких подвигов достаточно, чтобы заново взглянуть на воинское искусство ваших соотечественников.

— Ах, ведь мы привыкли на границах иметь дело с индейцами и всевозможными опасностями, — беспечно прощебетала Эва. — Уверена, что мы справимся и с несколькими напыщенными британцами. — Она улыбнулась, понимая, что он изо всех сил старается оторвать взгляд от ее смелого декольте.

— Ненавижу британцев. Они тщеславны и самоуверенны, хвастливы и горды. То, что Бог поместил их по другую сторону Ла-Манша от нас, это шутка, которой радуется он один…

Он замолчал, когда по залу пронесся шепот. Внезапно по спине Эвы пополз холодок, возникло подсознательное ощущение опасности. Она насторожилась, подняла глаза и сбилась с ритма, едва не споткнувшись о ботинок Лависсона. Он вовремя подхватил ее, не дав упасть, а Эва, прищурившись, уже осматривала зал. Все вокруг замолчали, а головы повернулись к большим двустворчатым дверям. Оркестр прекратил играть. Среди разряженной публики, словно ветер, прошел затихающий ропот, и все стали вытягивать шеи, чтобы увидеть, чье появление вызвало такую реакцию присутствующих.

У дверей стоял человек, одетый в изысканный бархатный камзол. Эва увидела его лицо.

Решительный подбородок. Пронзительные черные глаза. Холодный взгляд, обращенный на нее одну. «Герцог Блэкхит!»

Сердце Эвы замерло. Она стояла с приоткрытым ртом, не веря своим глазам, волна возбуждения непроизвольно заставила быстрее бежать кровь в ее жилах. Что он здесь делает? Для чего приехал во Францию? Может, он специально приехал за ней, чтобы отомстить за уничтоженный флакон с эликсиром?

А может, он узнал, что она украла настоящее снадобье?

Милостивый Господь!

Ее сердце вновь ожило. И отчаянно заколотилось.

— Да, мадам, как я уже говорил, британцы — самоуверенный народ… А что, только англичанин способен набраться наглости, чтобы прийти на бал в честь победы над его собственным народом. Только англичанин может посметь показаться на вечере, который устраивает противник. Только англичанин…