Игоря просто не хватило бы средств, Туманов нажал кнопку зажигания и откинулся в кресле, слушая такой знакомый, но каждый раз волнующий рёв мощного мотора.

Именно в этот момент он и увидел девочку, несущуюся по пешеходной зоне вслед за красным воздушным шариком, который уносило от неё порывом тёплого морского бриза.

Он даже улыбнулся сперва, представляя, как вот так же лет через шесть-семь побежит его собственный отпрыск, пытаясь догнать воздушный шарик.

Но улыбался он ровно до того момента, пока не понял, что девочка бежит прямо на проезжую часть. Причём, в таком месте, где не было даже намёка на пешеходный переход.

Секунда, и его опасения подтвердились, девочка выскочила на дорогу, не замечая ничего вокруг. Хуже всего было то, что её мамаша, увлёкшись разговором с подругой, совершенно не замечала, что её чадо уже вовсю топает по проезжей части.

Пока Игорь соображал, что же делать, сзади взревел мотор не менее мощный, чем под капотом Ламборгини. Одного взгляда в зеркало заднего вида было достаточно, чтобы понять: Мазератти, вылетевшая из-за поворота, гонит слишком быстро, чтобы успеть затормозить.

А девочка, как назло, двигалась по той самой полосе.

Её мать, наконец, увидела, что чадо подвергается смертельной опасности, и рванула с места, взяв практически спринтерскую скорость. Но ей было ни за что не успеть. Мазератти, конечно, во много раз быстрее.

Туманов надавил на педаль акселератора, заставив автомобиль сорваться с места и сжигая верхний слой каучука на покрышках. Всё это сейчас не имело ровно никакого значения. Важна была только жизнь ребёнка.

По-хорошему, надо было подставить под удар свою машину, так как больше он ничего и не успевал. Но Игорь всё-таки был магом. Пусть и не очень сильным, но родовые заклинания знал хорошо, пользуясь ими по-своему.

Поэтому, перегородив дорогу мчащейся на него Мазератти, он применил защиту, которой его научил ещё дед по матери. Два паровых кулака возникли из тумана перед мчащимся автомобилем и спрессовались до такой плотности, чтобы плавно остановить его.

Но Игорь не учёл того, что данная тактика прекрасно сработала бы на машине, двигавшейся со скоростью шестьдесят километров в час. Но, когда она превышена в два с половиной раза…

Мазератти налетела на туман, словно на бетонный отбойник. Двигатель влетел в салон, зачищая находившихся там людей. Передние колёса оторвались от базы и продолжили свой путь вперёд, но теперь ещё и вверх по дугообразной траектории.

Причём, левое колесо летело точно в Игоря и сворачивать никуда не собиралось.

Хвала богам, что метило оно в заднюю часть машины, поэтому Туманову не угрожало. Он наблюдал за ним, словно в замедленной съёмке, и в голове даже пронеслись подсчёты, сколько теперь придётся отвалить денег за ремонт.

Но стоило колесу со всего маху ударить в корпус автомобиля Игоря, внутри раздался приглушённый хлопок, и его самого вместе с Ламборгини поглотило белое пламя. Водный кокон не выдержал нагрузки, и, уже теряя сознание, Игорь попытался переместить себя паром из горящего автомобиля. Второе колесо Мазератти на излёте сбило красный воздушный шарик девочки, и тот лопнул.

Саму девочку отбросило взрывом с проезжей части метров на пять. Ударившись спиной и стесав кожу на локтях при приземлении, она истошно разрыдалась. Нерадивая мать тут же подхватила дочурку на руки, пытаясь успокоить.

Однако этого Туманов уже не видел, так как его тело изломанной куклой лежало на обочине.

* * *

В сознание я пришёл рывком, словно выплыл из толщи тёмной воды. И до сих пор, словно наяву, слышал визг шин.

А затем понял, что это не наваждение, а вполне реальный звук.

С диким рёвом мотора и дымом из-под стирающихся покрышек из-за угла вылетел красный кабриолет «Феррари».

«Прячемся!» — заорало мне сознание Игоря.

То есть не он сам, а именно его инстинкты, составляющие часть его натуры.

«На фига? — не понял я. — Я же бог!»

Затем события понеслись вскачь: колесо у машины взорвалось, и она подлетела одной стороной вверх, я услышал автоматную очередь, выпущенную с пассажирского сидения автомобиля, дон Гамбино с грацией хищной кошки ринулся к земле, пытаясь схватить что-то несуществующее на поясе, Феррари же занесло и просто намотало на столб фонарного освещения, зажав водителя и выбросив пассажира.

Я за это время успел только обернуться на шум. Да, скорость движений придётся прокачать, это вообще никуда не годится. А ещё начало саднить в груди и во лбу. В меня что, стреляли? Серьёзно?

«На том же самом месте», — успел подумать Игорь, прежде чем дон Гамбино отряхнулся и принялся осматривать меня. Судя по вытаращенным глазам моего спутника, его в моём облике что-то сильно смутило.

Я прикоснулся пальцами ко лбу и поморщился от боли. На пальцах размазалась красная краска.

Поднеся пальцы к носу, я принюхался. Так и есть, пейнтбольная краска. Ну хорошо хоть не свиная кровь. Но со стороны выглядит наверняка эпично.

«Нас не убили? — потерянным голосом спросил Игорь. — Я же слышал выстрелы и в нас попали. Почему я ещё жив?»

«Потому что мы в Монте-Карло, детка, — хотел я сказать ему, но не стал. Как и не стал добавлять: — Не могу ж я сдохнуть, не посетив казино!»

Пришлось говорить правду.

«Кажется, я говорил тебе, что я — бог», — спросил я немного надменным тоном.

«Ну да, говорил вроде что-то такое, — неуверенно проговорил Игорь. — Но это же очередь из автомата…»

«А я — Рандом, и вот так работает моя божественная сущность, — сказал я, наблюдая, как с опаской ко мне подходит дон Гамбино. — Никогда не угадаешь, как оно выйдет. Это у меня ещё божественная благодать на нуле, так бы нас и краской не испачкали».

— Как ты ещё стоишь? — по-птичьи приглядываясь ко мне, спросил итальянец. — У тебя же дырка в черепе размером с третий глаз!

— Ерунда, — ответил я, понимая, что теперь-то можно веселиться на полную катушку. — Мозг не задет, так что всё в порядке.

— Это шутка такая? — поинтересовался старик и прикоснулся к моему лбу, макая пальцы в краску, точно так же, как я до этого. — Это краска? Но стреляли же из автомата. Я этот треск хорошо знаю.

Я пожал плечами, показывая, что ничего не могу ответить на этот счёт.

— Вот гады, — сокрушённо проговорил дон Гамбино, разглядывая мою грудь. — Новый костюм же совсем! С иголочки!

На груди у меня красовались ещё две кляксы от пейнтбольных