спасением человека, совершались в каждом городе Месопотамии. В разных городах Месопотамии почита­лись разные Божественные лица и имена, но цель бого- почитания повсюду была одна — победа над смертью, достижение вечности.

И наконец, третье — это род. И сейчас верующий че­ловек знает, кто подаст за него записку в храме после его смерти, кто будет заботиться о поминовении его, кто бу­дет присматривать за его могилой. Как правило, это род­ственники, дети. А в древности — тем более. В храмах Месопотамии этого времени археологи находят множе­ство статуй молящихся людей. Жители этой страны, не надеясь, что они смогут вечно молиться за своих усоп­ших, ставили так называемые вотивные статуи, то есть изображения самих себя в молитвенной позе — вечно молящихся за себя и за умерших родственников. Культ предков в Месопотамии был очень силен, но не в том смысле, что почитали предков как богов, нет, а наобо­рот — молились за предков, дабы они могли иметь хоро­шую загробную участь. На эту молитву надеялись, о ней просили даже обожествленные монархи (до нас дошли подобные тексты), тем более без нее не мыслили свою загробную судьбу обычные граждане страны.

А теперь посмотрим, что говорит Бог Авраму: «Уйди от родства твоего, из города твоего и из страны своей, и пойди в землю, которую Я укажу тебе».

На самом деле это страшное призывание, потому что надо было не просто уйти на время, чтобы переждать смуту, как, скорее всего, хотел поступить Фарра, но по­кинуть родину навсегда. Представьте себе, что нам не­кий голос ночью говорит: «Слушай, Маша, не иди сегодня на лекцию по истории религий, а отправляйся-ка сразу в город Екатеринбург и живи там, как я скажу тебе». А ес­ли это будет не Екатеринбург, а, скажем, город Катманду, как тогда почувствует себя Маша? Проблемы будут, я ду­маю. Здесь же речь идет не об обычном житейском и да­же не об обычном политическом разрыве, как это часто толкуют интерпретаторы Библии (ну, тяжело было уйтииз обжитого места, от политической охраны, от города и государства, не хотелось этого делать), но даже не это главное. Главное — надо было уйти от привычной веры в то, что твоя духовная жизнь отлажена, и если ты будешь соблюдать законы и ритуалы, то все будет хорошо с то­бой и в этом мире, и в мире загробном.

Аврам уходил, повинуясь воле Божией, от привычно­го понимания спасения, от привычной надежды, он рвал всю сумму традиций — традицию племени, традицию государственного покровительства, традицию религи­озной веры. И при том уходил, не спасая свою жизнь, но добровольно. Такого поступка Передний Восток не знал.

10

В Египте есть один рассказ, чуть-чуть похожий по вне­шнему сюжету на то, что происходит с Аврамом. Это — «Повесть о Синухе»[9], практически современная исходу Авраама, о том, как некий вельможа Синухе (или Сенухет, как его иногда называют) бежит из Египта, боясь пресле­дований за соучастие в дворцовом заговоре. Как он муча­ется на чужбине, как ему плохо! И наконец, новый фараон ласково пишет старому царедворцу: «Эй, Синухе, ты, вер­но, стал похож на обезьяну, совсем как азиат видом, воз­вращайся, я обеспечу тебя всем нужным для жизни и дам гробницу, все потребное для дома вечности, ты будешь похоронен как должно, ты приложишься к роду отцов сво­их в правде и довольстве». Мы видим, что Синухе стра­шится умереть на чужбине, быть похороненным в яме,завернутым в бараньи шкуры, и потому так радостна ему возможность возвращения, которую он, понятно, осу­ществляет. Радостная встреча и заботы царя превосхо­дят все его ожидания.

В случае же с Аврамом действует страх иного ро­да — страх Бога, страх не исполнить волю Божию. Хотя исполнение Божественной воли грозит вроде бы гибе­лью, причем не только гибелью физической, от разбой­ников пустыни, но и гибелью духовной. Кто за меня бу­дет приносить жертвы? Кто будет совершать священный брак, в котором я имею участие? Но Аврам повинует­ся воле Божией и уходит в страну, которую ему обеща­ет указать Бог. Величие этого ухода, ужас совершенного разрыва с традицией только сейчас, постепенно, мы на­чинаем понимать.

Эти разрывы с традиционным строем жизненно­го уклада и мировоззрения будут характерны для всего библейского повествования — разрыв с традицией ме­ста, с традицией земли, с традицией веры. Перелистаем несколько глав книги Бытия. Когда Аврам уже попа­дет в ту самую новую страну, в которую его привел Бог, а это, как вы знаете, Ханаан, будущая Палестина, Земля Обетованная, он будет там находиться в статусе при­шельца, не имеющего и пяди собственной земли. И имен­но тогда впервые, в 13-м стихе четырнадцатой главы, Аврама назовут евреем.

Как Авраам стал евреем

Понятие «еврей» долгое время производилось от Евера — одного из предков Аврама. Например, в так называе­мой «Лопухинской Библии» в комментарии к этому сти­ху книги Бытия сказано: «Аврам называется евреем какпотомок Евера, внука Симова»[10]. Однако это утверждение верно только отчасти. Так же как значимо имя сына Евера, Фалек, от аморейского «пальгу» (раздел, «потому что во дни его земля разделена» [Быт. 10: 25]), значимо и само имя Евер от аморейского же «йбру» (переход, обычно че­рез реку). Слово йбру (или как его часто транслитериру­ют — хапиру) хорошо известно в Древней Месопотамии и Сирии[11]. Семиты Месопотамии очень часто именова­ли хапиру, то есть совершившими переход реки, тех, кто по каким-то причинам убегал из города, из своей страны и уходил или в западную пустыню, или на восток в горы Загроса. Речь идет о реках Евфрат и Тигр. На их берегах и между ними жило культурное население Месопотамии, а вовне простирались дикие, малоосвоенные земли, отде­лявшие многими днями караванного пути Месопотамию от иных центров цивилизации.

ii

12

Кто были эти беглецы? Как правило, это люди, у кото­рых что-то было неладно в отношениях с государством: или преступники, которые боялись наказания, или долж­ники, которые убегали от заимодавцев, или рабы, жа­ждавшие свободы, или вельможи, повздорившие с царем,или отпетые авантюристы и разбойники, которые хоте­ли поживиться чужим добром, грабя караваны. Не слу­чайно аналогичное понятие на шумерском языке звучало как «са-газ» — подрезыватели жил, то есть разбойники- хапиру, ограбив путников, перерезали им жилы на но­гах и оставляли умирать в пустыне. Возможно, внук Сима Евер по какой-то причине был вынужден перейти реку (быть может, он не бежал, а пришел в Месопотамию из­вне страны и потому получил такое прозвище). Но Аврам вдруг начинает называться евреем, ибру, хапиру совсем не потому, что он в пятом колене (то есть прапрапра- внук) потомок Евера, а потому, что он