Сногсшибательная женщина!

Вскоре Мартин вывел его из оцепенения — он принялся энергично чистить щеткой пиджак, который до сих пор не имел рукавов.

— Тысяча извинений, месье. — Маленький француз раздраженно хлопотал за своих подмастерьев, которые испарились после двух часов общения с шумным Робби. — Мы сейчас все закончим… бесплатно. Мадемуазель Вингейт настаивает, чтобы оплату за ваш костюм включили в ее счет.

Беар перестал дышать.

— Мадемуазель… как?

— Вингейт, месье. — Щетка портного продолжала ритмично ходить по бокам ошарашенного Беара.

— Вингейт… Это что же, родственница Даймонд Вингейт?

Мартин покачан головой, и Беар испытал краткий прилив облегчения, которому не суждено было продлиться дольше секунды.

— Не родственница, месье. Это и есть мадемуазель Даймонд Вингейт.

Стена примерочной, которая недавно упала на Беара, потрясла его не так сильно, как эта новость.

— Она? Даймонд Вингейт? Но она же… она… «Чертовски молода», — досказал он мысленно.

— А мальчик? Кто он такой? — Мартин покачал головой.

— Ее кузен, месье, сирота. Она взяла его жить к себе. Этот маленький проказник не дает ей покоя! — Он поднял голову и уловил на лице Беара выражение ужаса. Клиент стоял перед зеркалом, и портной решил, что все дело в костюме. — Не волнуйтесь, месье. Просто немножко пыли. Мы все исправим. Вы будете неотразимы!

Беар прирос к месту, чувствуя, что не может сделать ни шага. К вечеринке? Неотразим? Да Холт задушит его, когда узнает о том, что случилось! И правильно сделает, черт возьми! Даймонд Вингейт была его главной надеждой на финансирование железной дороги, а он только что швырнул ее кузена на задницу и оскорбил ее непотребными словами. Как через два дня предстать перед ней и просить о нескольких сотнях тысяч долларов на спонсирование железнодорожного проекта?

— Ну что? — спросил Холт. Он ждал Беара возле пошивочного ателье. — Твой костюм будет готов вовремя?

— Мне надо прийти за ним в субботу утром, — буркнул Беар и, не делая паузы, зашагал по улице.

— И? — Холт приноровился к размашистому шагу друга, озадаченный его настроением. — Как насчет оплаты? Он согласен взять половину, а остальное позже?

Беар резко остановился.

— Он об этом не говорил. Не пришлось. Там был один мальчик, он лазил по всем ширмам и уронил одну мне на голову. — Беар снял шляпу и нагнулся, демонстрируя Холту шишку. Тот тихо присвистнул.

— Красиво!

Беар опять нахлобучил шляпу на голову.

— Да. Мама этого мальчика тоже так считает. Она взяла на себя оплату моего нового костюма — в качестве извинения.

— Что? — Красное обветренное лицо Холта расплылось в широкой усмешке. — Да это же просто чудесно, парень! — Тут он нахмурился, почуяв несоответствие между хорошей новостью Беара и его дурным настроением. — Ты, случайно, не совершил никакой глупости, а? Не отказался от ее предложения?

Глупости? Беар тихо зарычал. — Нет.

— Отлично! — усмешка Холта вернулась на место. — Наконец-то за много недель нам повезло. Это надо отпраздновать! Пойдем в ресторан и поужинаем бифштексами.

Беар сдвинул брови.

— Это для нас непозволительная роскошь.

— Кто сказал? Нам наконец-то улыбнулась удача, парень! Нас обхаживают банкиры, а женщины покупают нам костюмы! — Ирландец со смехом похлопал Беара по плечу и потащил его вперед. — Знаешь… у меня хорошее предчувствие насчет тебя и этой старухи, мисс Вингейт. Все будет отлично, вот увидишь!

На протяжении вечера Беар несколько раз пытался раскрыть другу глаза на их «удачу», но Холт каждый раз его прерывал, утверждая, что верит в друга. В конце концов его оптимизм взял верх. Беар не стал разрушать их столь долго вынашиваемую мечту о строительстве железной дороги, не рассказав, кто такая на самом деле эта женщина, да и мог ли он признаться, что только что встретил, оскорбил и разозлил их потенциального инвестора? А ведь она, пожалуй, плюнет ему в глаза при официальном знакомстве!

Когда вечером они улеглись на провисших полотняных койках в меблированных комнатах, Беар понял, что у него нет выбора. Всего неделю назад он читал лекцию Холту, внушая ему, что надо делать свою часть работы и охотно идти на жертвы во имя общей мечты. И сам он обязан следовать тому же принципу. Ему придется прийти на вечеринку к Вассарам, бесстыдно предстать перед мисс Вингейт и надеяться уговорить ее закрыть глаза на столь дурное начало… в интересах дела и во благо его величества Прогресса.

Субботний вечер выдался на редкость теплым и благоухающим ароматами поздней весны. Карета Вингейт петляла по темной проселочной дороге, ведущей к Пенниуорту, имению Вассаров. В ней сидели только Даймонд и Хардвелл. Анна Хамфри решила остаться дома с Робби, который за обедом отказался от третьего десерта, чем поверг всех в панику.

Трясясь и раскачиваясь в карете, Даймонд ерзала на сиденье, беспокоясь, как бы не помять свое длинное атласное платье с плотно облегающим лифом, и без устали, поправляла юбки, следя, чтобы не распрямились ленты и рюши в затейливом турнюре. Потом она занялась пышными кружевами, которые обрамляли декольте. Хардвелл хмыкнул, и девушка подняла глаза.

— Ты выглядишь просто чудесно, Даймонд. Морган будет очарован.

«Ох уж этот Морган!» — мысленно ответила Даймонд. Ей меньше всего хотелось, чтобы Морган Кенвуд увивался за ней весь вечер. Ну почему он не остался в Ирландии подольше и примчался домой за несколько недель до ее злосчастного дня рождения?

Страх перед встречей с ним усиливался чувством вины. Она пообещала ему официально объявить в день рождения о своих планах на замужество… совершенно точно зная, что он воспримет это как обещание объявить о своем решении выйти замуж именно за него.

Конечно, с ее стороны в этом не было ничего нечестного. В то время, когда Даймонд давала это обещание, она еще не исключала для себя возможности брака, а если уж выходить замуж, то лучший кандидат в мужья — безусловно, Морган Кенвуд. Его имение, Кенсингтон, граничит с Грейсмонтом. Они знают друг друга с детства, а его воспитание и внешность безукоризненны…

Внезапно карету тряхнуло, и, чтобы не упасть, Даймонд ухватилась за ремень, висевший рядом с дверцей.

— Почему мы так гоним? — спросила она. Хардвелл уже подвинулся к окну и теперь вглядывался в сгущавшуюся тьму, пытаясь понять, что происходит.

— Там еще один транспорт — сзади нас фургон.

Он показал в окно, и Даймонд, оглянувшись, различила пару лошадей в упряжке. В клубах пыли не было видно, кто пытается обогнать их экипаж на узкой и ухабистой дороге, да еще при таком тусклом свете.

Но когда они подъехали к Пенниуорту, дорога стала шире и фургон поравнялся с ними. Тут только стало ясно, что кучер вовсе не стремится обогнать карету. В сгущающихся сумерках они увидели, как мужчина, ведущий фургон, закричал и замахал шляпой. Его слова заглушал стук колес, но было ясно, что он просит их остановиться.