— Все. И совсем не больно, можно было не притворяться.

Даша натягивает шорты, ложится на спину, в глазах просто вселенская боль. Ей что, реально было так больно? Или Орешкина притворятся? В больнице искры в меня метала, а сейчас такая кроткая.

— Правда больно?

— Нет, совсем не больно.

Кидаю шприц на тумбочку, двигаюсь ближе, вот точно сдохну сейчас, если не поцелую ее. Тяну девушку за шею на себя, глаза у нее удивленные, как два синих блюдца. Я касаюсь ее губ своими, целую, жадно засасывая. Такие мягкие и вкусные, она точно вся сладенькая, вся и везде.

Если она сейчас оттолкнет и ударит, то поделом мне, заслужу, но все равно не остановлюсь.

Даша замирает лишь на миг, но потом отвечает, не так активно, но целует в ответ, стонет, когда наши языки переплетаются. Меня трясет, не могу остановиться, продолжаю целовать, пить ее стоны.

Вторая рука сама забирается под маечку — гладкий животик, упругая грудь. Она идеально помещается в мою ладонь, даже чуть больше. Соски уже твердые, сдавливаю их, снова стон.

— Такая сладкая девочка, не мог оторваться, — не узнаю свой хриплый голос, хочу видеть ее всю голенькую.

Снова целую, кусая губы, веду вниз по щекам, шее, она выгибается в моих руках, наверное, оставляю засосы, но мне плевать, словно голодный, прикусываю нежную кожу.

Не спрашивая ее согласия, снимаю с нее майку, откидываю в сторону. Шикарная грудь, высокая, упругая с темными ореолами сосков, впиваюсь в один из них губами. Даша часто дышит, чувствую, как бьется ее сердце, а мое готово вырваться наружу.

Член давно уже стоит под полотенцем, марая его своей смазкой, яйца поджаты. А я целую второй сосок, облизывая его, сжимая грудь пальцами.

— Рома… а-а-а-ах-х-х-х-х.

Даша так стонет, словно мой член уже в ней, но это еще не так. Я еще не попробовал ее главную сладость.

Орешкина

Роман целует, а я не могу даже сопротивляться, все происходит само собой. А ведь я совсем не знаю этого мужчину, вижу второй раз в жизни за один день. А вот сейчас он лижет мои соски, нежно посасывая, а иногда покусывая, и снова лижет.

Так мою грудь не ласкал никто, не думала, что она настолько чувствительна, соски напряжены и набухли, по телу идет дрожь. Надо сказать «нет», оттолкнуть, я ведь не такая доступная девица, которую можно трахнуть в первые часы знакомства. Но, выходит, что доступная, если позволяю все это.

Господи, что подумает папа, если узнает?

А Прохоров? Вот на его мнение вообще наплевать. Мы расстались, он сделал свой выбор.

— А-а-а-а-а… м-м-м-м… а-а-а-а.

Рома снова прикусывает сосок, обводит его языком, смотрю на это, и голова идет кругом, возбуждение вихрем крутит низ живота, я реально теку от его поцелуев и ласк. Отрывается, поднимает глаза на меня, они у него почти черные, дышит часто.

— Такие сладкие, не могу оторваться. Я потом кончу на твою грудь и размажу по ней сперму.

Господи, да что это такое? Такие пошлости, но они заводят, так и представила: как в порнороликах, мужчина кончает на грудь женщины, изливаясь спермой, а потом втирает ее в соски.

С ума сойти.

Нет, это я сошла с ума.

Снова целует, уже в губы, настойчиво, требовательно, а сам скользит рукой под шорты. Напрягаюсь, сводя бедра, чисто на инстинкте. Рома замирает сам, ласкает живот, поцелуи становятся медленней, тягучей. Я отвечаю, цепляясь за его голые плечи.

А что подумает Машка?

Но все мысли о том, что кто-то там может что-то подумать, лопаются как мыльные пузыри, когда я расслабляюсь, и пальцы Романа накрывают мою промежность, сразу задевая клитор.

— Ах-х-х-х-х… а-а-а-а-а.

Словно маленький разряд тока по телу и легкая дрожь.

— Раздвинь ножки, дай мне потрогать тебя, дай мне потрогать твою киску.

Снова эти слова, сбивающие все мысли в голове.

Я даю.

Он трогает.

А я кричу громче лишь от нежного касания моей уже возбужденной плоти. Часто дышу, обнимаю Романа за шею, смотрю в глаза, вижу, как он напряжен, а потом лишь мельком смотрю вниз. Полотенце, видимо, давно упало с его бедер, член стоит, вижу, насколько он крупный, сглатываю. Но снова вскрикиваю, когда я, раздвинув ноги еще шире, позволяю трогать себя более откровенно.

Пальцы размазывают по половым губам влагу, которой так много, что мне стыдно, он так мастерски скользит по клитору, чуть надавливая, а потом вниз, дразня вход во влагалище.

— Какая влажная девочка, такая мокрая, текущая киска, с ума сойти. Так и думал, что ты такая.

— Какая? — почти шепотом, ловя тот кайф, что приносят его пальцы.

Но вот он вводит один, медленно толкаясь, вскрикиваю. Делает несколько движений, растягивая, давит на какие-то точки, от этого хочется выть, прикусываю губу.

— Такая гладенькая, нежная, возбуждённая. Я чувствую пальцами, как ты течешь, как твоя девочка течет на них.

Хочу, чтоб он замолчал или продолжал говорить, а еще, чтоб не останавливался никогда. Вот во мне уже два пальца, сгибает их, движения резче, я опираюсь на больную ногу, совсем не чувствую боли, еще шире развожу бедра.

— Такая узкая девочка. Такая нежная, — шепчет, целуя шею.

Движения жестче, я почти кричу в голос от невероятных ощущений и накрывающих эмоций. Не понимаю, что со мной, глотаю ртом воздух, но Роман целует, продолжая насаживать на свои пальцы. Внутри разрывается большой огненный шар, разливаясь по всему телу горячей лавой. Я кончаю таким оргазмом, которого не было никогда.

— А-а-а-ах-х-х-х… а-а-а… боже… а-а-а-а.

— Да, сладкая, да, кончай. Сожми мои пальцы своей киской, сожми их.

Сжимаю его пальцы, как он и просит, царапаю плечи, перед глазами белые круги, голова кружится. Меня медленно, но отпускает, Роман вынимает пальцы и снова ласкает клитор, словно продлевая мое удовольствие.

Тело почти невесомо, открываю глаза, вижу, как Рома, убрав из меня руку, облизывает свои пальцы.

— Попробуй, какая ты.

Словно под гипнозом, открываю рот, облизывая пальцы мужчины, пробуя свое возбуждение на вкус, тоже первый раз в жизни. Так порочно, так откровенно и так сексуально.

Тянет меня на себя, слова целуя в губы, мне кажется, что они уже опухли от поцелуев.

— Хочу попробовать тебя.

А вот это точно ступор. Но мне не дают опомниться, он оказывается между моих разведенных ног, больше сгибая их в коленях, закидывая себе на плечи. Гладит внутреннюю, самую чувствительную поверхность бедер, задевая пальцами нижние губки. Движения легкие, скользящие. Я представляю, насколько я там мокрая, закрываю лицо ладонями, откидываясь на кровать.