некуда больше пойти. А я собрал тысячу человек и, как оказалось, город оказался настроен на более тесное взаимодействие, чем я рассчитывал в самых своих смелых мечтах.

— Правитель Бавлер, — поприветствовал меня мужчина полноватый, но аккуратный и опрятный, возрастом слегка за пятьдесят. По обе стороны от него я увидел, к своему удивлению, Киетона и Баризона. Оба сычами смотрели в мою сторону. В большой палатке стояло еще четыре стражника.

— Доброй ночи, — ответил я, протянув руку незнакомцу, рассматривая его серое одеяние без единого пятна. На шее у него мелькнула массивная золотая цепь.

— Глава Совета Пакшена, — начал мужчина, потом закашлялся, но успел добавить: — Миолин. Весьма рад личному знакомству, несмотря на все обстоятельства. С этими двумя господами вы уже успели познакомиться.

— С кем-то очень даже близко, — ответил я.

— Я бы хотел принести извинения за тот ущерб, который Баризон нанес вам, — вдруг сказал Миолин. — Все же в ваших условиях ценны жизни каждого жителя. Поэтому я бы хотел обсудить кое-какие вопросы с вами.

— С удовольствием обсужу все, что потребуется, — начал я. — Когда я спешил к вам, то думал поговорить только об одном важном вопросе, но сейчас их список значительно вырос. Я мог бы принять ваши извинения за ущерб, который нанес барон, но хотел бы уточнить — о каком именно ущербе идет речь?

Миолин внимательно на меня посмотрел, Баризон побледнел, Киетон стиснул кулаки. Я уже предполагал, что скажет их самый главный.

— Насколько понимаю я, барону удалось убить пару жителей, стражников, когда он пробивался домой. Все же, вы удерживали его незаконно…

— Прошу прощения, что перебил, — я продолжил сохранять вежливость, — но барон наверняка показывал всем свое раненое плечо?

— Да, разумеется. И как травница в Ничках его лечила, — смиренно проговорил Миолин.

— С удовольствием прогуляюсь с вами, барон, и любыми свидетелями до Ничков, до вашей травницы. Может, имя ее помните?

— На что вы намекаете, Бавлер? — уже с нотками легкого возмущения спросил правитель Пакшена.

— На то, что Торн с его травами каким-то волшебным образом превратился в травницу из Ничков, — начал я, постепенно уничтожая Баризона. — Я могу продолжить или вы, барон сами признаетесь. Потому что, если за вашу ложь будет расплачиваться Миолин, это как-то… неправильно, вы так не думаете?

— Он лжет! — тут же выдал Баризон.

— А откуда ранение? — спросил я правителя Пакшена.

Тот уже с подозрением посмотрел на барона, а потом медленно проговорил:

— В перестрелке при… — и тут же осекся, заставляя говорить самого барона.

— При переговорах на нашем празднике, — закончил я.

— На празднике? — нахмурился Миолин. — Какие интересные детали. Поведаете?

— С удовольствием, раз барон не желает рассказывать. Баризон решил, что, если он наедет на лошади на толпу празднующих, он сможет всех вернуть назад. Или, быть может, народная любовь его постигнет, — разошелся я. — Только настигла его стрела в лопатку. Его она сбила в грязь, а с него — всю спесь. Господин Киетон при это присутствовал. Он предпочел больше говорить и, хотя его не очень обрадовала моя личность и мои требования, его поведение было куда лучше, чем поведение барона.

— Лжец! Грязный лжец!

— Я могу попросить прибыть сюда двух своих солдат, которые вышвырнули здорового барона, когда он возжелал пить и есть за просто так, продолжая при этом гнобить всех вокруг, — уже со злостью проговорил я. — Ему дали лошадь, а через минуту его уже и след простыл. От его руки не погиб никто. Но за свое поведение он получил наказание. И возможность узнать, как мы живем. Я не сомневался, что его история превратится во что-то такое. Поэтому, господин Миолин, я не могу принять ваши извинения.

— Барон, — угрожающе начал правитель Пакшена. — Я думаю, вам надо как-то это прокомментировать.

— Тут и говорить нечего, он врет! Он же… челядь!

— Правитель Рассвета — челядь? — прищурился Миолин. — Может, и я в таком случае, не лучше⁇ К тому же это случилось на празднике, то есть, весь ваш Рассвет можно призвать в свидетели?

— Человек с пятьдесят — точно, — уверенно ответил я. — Кирот. Вардо.

— Я знаю их, — кивнул правитель Пакшена. — Если Бавлер уверен, что они подтвердят его слова… Баризон.

— Я… — запнулся барон.

— То есть, теперь вы уже не так уверены в своей истории, признаете, что поставили меня в крайне неловкое положение и хотели унизить перед правителем другого города?

— Нет, не это я хотел сделать, — просипел барон.

Но Миолина уже было не остановить. Он сделал страже знак. Двое тут же подхватили барона и вывели его из палатки. Правитель обратился к графу:

— Передайте следующему в очереди, что у нас освободилось место.

Киетон кивнул, правда, побледнев при виде того, что с бароном расправились в один миг, и быстро ушел прочь.

— С одним вопросом разобрались, — хором произнесли мы с Миолином. Он хохотнул:

— Да, ты интересный парень, даром что так юн! Так, ты хотел прийти ко мне с очень важным вопросом, раз не прошло и нескольких часов, как новоиспеченный официальный правитель, — он особенно выделил эти слова, — сидит сейчас у меня в походной палатке.

— Меня интересует мое поселение, что расположено возле Нируды, — проговорил я, пытаясь в лице Миолина увидеть, знает он про нападение или нет.

— Второе селение после Рассвета — вероятно, ты говоришь про Валем? — уточнил правитель Пакшена. — Мне говорили о нем. В том плане, что оно у тебя есть, но я не знаю, что с ним случилось.

— Как-то слишком быстро вы начали оправдываться, — заметил я.

— Я лишь выдал тебе факты. Я не оправдывался, — суше проговорил Миолин. — И потому желаю услышать, что у тебя случилось. Ты ведь получил документ о мире между нашими городами?

— Получил, — коротко ответил я. — Но этой же ночью Валем нам пришлось оставить из-за наступления неизвестного врага. Я не хотел бы никого обвинять голословно, — предупредил я. — Более того, я направил разведчиков, но они не смогли определить флагов тех, кто на нас напал. Поэтому мой визит сюда — попытка прояснить наши отношения и то, насколько серьезно было вчерашнее