— Мерда[10]… — услышал он голос Мии, когда в голове наконец прояснилось.

Она сидела рядом с ним на корточках и палкой тыкала в ладонь, пылающую болью от ожога.

— Да живой я, живой, — буркнул Стриж, некстати вспомнив старую хохму про «потыкай палочкой — может, он мёртвый».

Оттолкнув руку Мии, он помотал головой, прогоняя остатки боли, взглянул на обожжёную левую руку и застыл в обалдении: кисть покрывало что-то вроде щитков на штурмовой перчатке. Ну, или как на латной рыцарской. Не всю — только тыльную часть, но и этого хватило, чтобы Лёха забыл про набухающий волдырь.

— Это что за срань? — вслух спросил он, разглядывая конечность.

То, что это часть его собственного тела, Стриж не сомневался. Выглядело так, словно кожа в момент ороговела, образовав что-то вроде чешуи броненосца или панголина.

— Это что за сраная мутация? — Лёха обернулся к единственному источнику информации, который мог хоть что-то прояснить.

Сунув руку под нос девчонке, Стриж грозно вопросил:

— Это, мля, что за нахрен? Что за, мать их, версия «Людей на букву „Ху“»? Что за грёбань выла у меня в башке? А?!

При виде чешуи глаза Лауры удивлённо расширились, а взгляд заметался вокруг в поисках чего-то.

— Ты трогал мои вещи? Ты к чему-то прикасался? — требовательно, будто имела на это какое-то право, спросила она.

В ответ Стриж молча продемонстрировал правую ладонь со свежей татуировкой. Лаура раздосадованно дёрнула щекой и приказала Мие:

— Ты, принеси мою одежду.

Ответом ей был скептический взгляд эльфийки. Она подняла оструганну раньше палку, нанизала на неё ощипанную птичью тушку и принялась прилаживать ту над огнём.

— Потом красоту наведёшь, — раздражённо рявкнул на магичку Лёха. — Что это за хрень?!

— Я не понимаю твой язык, пустотник!

— А вот так понимаешь?! — Стриж схватил девчонку за плечо и вновь сунул ей под нос татуированную ладонь.

Не самое разумное поведение, если вспомнить, что несколько часов назад эта вот самая соплюха в два взмаха сожгла закованного в латы вояку и здоровенную тварь, но Лёхе уже было плевать.

— Говори, чупакабра, — задушевным голосом попросил он. — Не доводи до греха.

— Ты, пустотник, активировал незавершённый артефакт, который питает высший демон, — произнесла Лаура и указала на пентаграмму, украшающую ладонь Стрижа. — Теперь он — часть тебя.

— Зе…сь, — Лёха отпустил Лауру и уселся рядом.

— Хрена себе, завёл имплант-тамагочу, мля, — Стриж вновь обернулся к собеседнице. — Так, а в башке что было?

Он указал на свою голову, а потом изобразил руками взрыв. Очевидно — не самый удачный образ для общения с жителем средневековья. Не найдя понимания во взгляде Лауры, он достал нож и показал, как тот раз за разом пронзает ему висок.

— Тебе будто нож в голову воткнули? — поняла девчонка, отодвигаясь от него.

Стриж кивнул.

— Честно говоря, я не очень хорошо понимаю, что с тобой происходит, — помедлив, нехотя призналась Лаура. — Артефакт предназначен для магов, а не для пустотников. И он не завершён. Сперва демона заключают в сосуд, затем ослабляют долгой голодовкой, затем набрасывают плетение покорности и только затем вживляют в нового хозяина. Демон, лишённый собственной воли, подчиняется магу и помогает оберегать его тело, питаясь жизненной силой из крови.

Плотней укутавшись в плащ, она поднялась и медленно, будто встала после продолжительной болезни, пошла к висящему на ветке платью. Она шла босиком по мокрой траве, то и дело морщась. Ходить без обуви магичка явно не привыкла.

— Демон в твоём амулете заключён недавно и не успел ослабнуть, — не прервала свой шизофренический ликбез Лаура. — На вместилище не нанесено плетение покорности. Воля демона не сломлена. На ближайшие пару месяцев ты — его вместилище и пища.

— А потом? — автоматом уточнил Лёха, всё ещё осмысляя сказанное.

— А потом ты умрёшь.

Словам Лауры Стриж почему-то поверил сразу. Чего-то подобного он и ожидал: прямо достойное завершение всей случившейся с ним психоделики.

— Ну охереть и не встать — я для тамагочи ещё и батарейка, — развёл он руками. — Да гребучей Алисе в её сраной Стране Чудес такое и не снилось, мля. Это не грибы у укуренной гусеницы жрать… Э, а куда всё делось?

Левая рука вновь приобрела прежний вид. Даже ожог перестал болеть, а волдырь пожелтел, словно не пять минут назад вздулся, а с неделю назад.

Стриж осторожно притронулся к волдырю, надавил сильнее, а потом просто содрал омертвевшую кожу.

— Мотать-колотить, — поражённо выдохнул он, глядя на розовое пятно на том месте, где должна была быть рана.

Это заинтересовало и Мию. Она оставила вертел с мясом, подошла к Лёхе и повертела руку, разглядывая затянувшийся ожог. Последовавшую тираду, сопровождаемую эмоциональной жестикуляцией, Стриж не понял, но мысленно обозначил как матерную. Да у него и самого цензурных слов сейчас просто не оставалось.

Наблюдавшая за ним Лаура пояснила:

— Демон обживается в теле и защищает его от разрушения. У магов это занимает несколько недель, но в твоём случае демон сохранил разум…

Она неуверенно пожала плечами, давая понять, что до Стрижа желающих стать добровольно одержимыми не находилось.

— Может произойти всё, что угодно, — заключила магичка. — Демон быстро адаптируется и сделает тебя сильнее, или же начнёт испытывать нового носителя и убьёт тебя за пару часов, осушив. А может попытается подчинить и забрать контроль над телом. Я слышала подобную легенду о неосторожном маге, допустившем ошибку в плетении покорности. Но ни в одной легенде демон не доставался пустотнику.

Игнорируя вытянувшееся лицо Стрижа, она, явно пересиливая себя, обратилась к Мие:

— Поможешь мне одеться? Я не смогу сама, без служанки. А нам нужно бежать. Как только граф дождётся подмоги и разлом закроют — он отправится в погоню.

Картинно поколебавшись, явно в воспитательных целях, Миа кивнула и снизошла до помощи излишне нахальной малявке.

— Надеюсь, ходить и есть самостоятельно, без служанки, ты можешь? — риторически поинтересовался Стриж просто ради того, чтобы что-то сказать.

Новости выбили его из колеи. Демон-паразит с непредсказуемым поведением, трёхголовые Церберы местного разлива, колдуны-прожекторы с встроенными огнемётами, чужое тело — и всё как-то кучно, на одну его бедовую голову. Это уже не ключ, которым жизнь бьёт по голове, а как минимум кувалда. Если вообще не наковальня.

На фоне всего этого собственная смерть и переход в чужой мир как-то блекли.