годны... Богатым дороже милость панов (польских), чем расположение лучших и чест­нейших (среди евреев); богач не хвалится тем, что ученый оказал ему честь, а тем, что вельможа ввел его в свои хоромы и показал свои сокровища».

Воспитание юношества в хедерах и иешивах все более порти­лось. Об элементарных общеобразовательных науках здесь не могло быть и речи; школа имела чисто раввинский характер. Талмудичес­кая схоластика изощряла умы, но, не давая реальных знаний, насаж­дала там сумбур. Хасидизм оторвал большую территорию от этого царства раввинизма, но в области школьного воспитания он оказался бессильным создать что-нибудь новое. В религиозном и нацио­нальном настроении общества хасидизм вызвал глубокие изменения, но эти перемены тянули еврея назад, в глубь мистического созерца­ния и слепой веры, враждебной разуму и всякой попытке обществен­ной реформы. В 1780-е годы, когда в еврейской Германии взвилось уже знамя просвещения, в Польше и Литве идет по всей линии ожес­точенная борьба между хасидами и миснагидами, цадиками и равви­нами, которая заглушает и сознание переживаемого политического кризиса, и призывный клич с Запада к обновлению. Призрак просве­щения, заглянувший из Германии, возбуждает здесь ужас в обоих лагерях, как лик дьявола. «Берлинер» становится синонимом отступ­ника. Соломоны Маймоны должны бежать в Германию, чтобы всту­пить в мир новых идей, запрещенных в Польше.

§ 5. Зародыш Российского центра (Белоруссия и Новороссия)

Карантин, которым Россия до Екатерины II ограждала себя от «врагов Христовых», был прорван в 1772 г. первым разделом Польши. Присоединенная от Польши Белоруссия с ее сотнею тысяч евреев снова ввела «еврейский вопрос» во внутреннюю политику России, после того как он, казалось, навсегда был исключен из нее при импе­ратрице Елизавете. То был момент зарождения еврейского центра в Российской империи. На границе Московской области появились две новые губернии, Могилевская и Полоцкая (Витебская), с населени­ем инородным, своеобразным в бытовом и экономическом отноше­ниях. Правительство Екатерины II стало производить над населением Белоруссии известные эксперименты*, хотя и не столь резкие, как опы­ты Иосифа II над Галицией. Русское правительство на первых порах не занималось мелочной регламентацией еврейского быта по немецкому образцу, но и в его политике по еврейскому вопросу замечалась та же двойственность, смесь либерализма и угнетения, что и в политике авст­рийской. С одной стороны, евреям дозволялось записываться в купечество и мещанство и приобретать соответственные сословные права (1780 г.); с другой — за ними не признавалось право вступать в эти сословия вне двух белорусских губерний (1786), т. е. евреи не получали права житель­ства вне отнятой у Польши провинции, что послужило началом ро­ковой «черты оседлости». Обязательная приписка евреев к городским сословиям повлекла за собою выселение их из деревень, где ютилась значительная часть еврейского населения Белоруссии. С этим было связано устранение тысяч семейств от сельской аренды и шин­карского промысла, и только вопли разоренных заставили Сенат приостановить эту экономическую ломку (1786). Много путаницы вызвали также меры правительства с целью, с одной стороны, удер­жать прежний кагальный строй для фискальных целей (1776), а с дру­гой — ввести евреев в строй общего городского самоуправления (1783): перемешались функции двух самоуправлений, специального и общего, и одно мешало другому.

Белоруссия издавна вела оживленный торг с Ригою и други­ми городами Балтики: туда сплавлялись по Двине лес, лен и дру­гие сельские продукты из Витебской и Могилевской губерний. Главными деятелями в этой торговле были белорусские евреи, ко­торым русское правительство дозволяло свободно ездить по де­лам в Ригу. В других прибалтийских городах (Митава, Виндава, Газенпот) находились тогда благоустроенные еврейские общины, связанные с торговыми центрами Восточной Пруссии: Кенигсбер­гом и Данцигом. Так установился через онемеченный Балтийский край контакт между белорусскими евреями и их германскими со­племенниками, которые тогда уже подверглись сильному влиянию берлинского просвещения. Была попытка воздействовать в новом духе и на белорусских евреев. Живший в Могилеве немецкий ев­рей Яков Гирш (по-видимому, уроженец Митавы) поехал в Петер­бург и представил в Комиссию народных училищ проект рефор­мы еврейской школы (1783). Он предлагал упорядочить дело обу­чения в старых религиозных школах («хедарим») и вместе с тем открывать шкоды современного типа, из которых первая образ­цовая гимназия должна быть открыта правительством в Могиле­ве и содержаться на средства кагалов Могилевского округа. Гирш предлагал свои услуги в деле привлечения учителей для новых школ: он намеревался приглашать их «из Немецкой Земли через ученого Моисея Мендельсона». Он уверял, что некоторые его «знатнейшие единоверцы» в Могилеве обещали ему свою помощь. Так проник луч берлинского просвещения в глухую Белоруссию — проник и тотчас же погас. Из проекта Гирша ничего не могло вый­ти в недавно оторванной от Польши провинции, где уже начало распространяться учение хасидизма, развитое одним из даровитейших его представителей Залманом Шнеерсоном. В те годы (1781—1784) шла сильная борьба между хасидами и миснагидами в Могилеве, Шклове и других городах Белоруссии; хасидов предавали херему и исключали из общин, но это только увеличило их силу со­противления, и вскоре хасидизм завоевал себе прочную позицию в Белоруссии. Позже в эту внутреннюю борьбу вмешается русское пра­вительство, и святой рабби Залман сделается героем политической трагедии (дальше, § 51).

В это переходное время в состав Российской империи вошло и древнее гнездо евреев и караимов на отнятом у татар Крымском полуострове, вместе со всей Таврической областью и обширной Но­вороссией (1783). По переписи, произведенной в 1784 году, в городах Крыма (Бахчисарай, Евпатория, Феодосия, Карасубазар) оказалось 469 еврейских домов среди 3262 татарских. Во время совместной по­ездки по Крыму Екатерины II и ее гостя, австрийского императора Иосифа II (1787), последний обратил особенное внимание на караимов Бахчисарая, которые занимались не только торговлею, но и зем­леделием.

Так на двух концах России, на севере и юге, закладывались ос­новы будущего еврейского центра. В ближайшие три десятилетия в состав всепоглощающей империи войдет почти миллионное еврейс­кое население Литвы, Украины и большей части Центральной Польши, доставшихся России по второму и третьему разделам, а за­тем по решению Венского конгресса (1793, 1795, 1815).

§ 6. Франция и «черта оседлости» в Эльзасе

В дореволюционной Франции существовала для евреев особая «черта оседлости»: полунемецкие провинции Эльзас (кроме города Страсбурга) и Лотарингия (Мец и Нанси). Это, в сущности, было продолжение германско-еврейского центра на территории Франции. 30 000 эльзас-лотарингских евреев[8] говорили на немецко-еврейском диалекте и были культурно связаны с германскими ашкеназами, от которых политически оторвались за сто лет до революции. Сефарды Бордо и Южной Франции не хотели иметь ничего общего с эль­засскими ашкеназами и создали даже теорию о происхождении этих двух групп от различных колен Израилевых.