Она выглядит самодовольной и без усилий обхватывает меня другой ногой, верхняя часть ее ступни оказывается у меня между лопатками. Это великолепное положение для того, что мы собираемся сделать. Она осознает это, ее глаза сверкают от восторга при виде моего застывшего недоверия.

— Все, что тебе нужно, помнишь?

Какая она, черт возьми. Она больше, чем то, что мне нужно прямо сейчас.

— Ты гимнастка или что-то в этом роде?

Она проводит рукой вверх и вниз по мне, капризно вырисовывая узоры. Мышцы подергиваются, поскольку с каждой лаской мне становится все труднее удерживать свой вес на ней.

— Чирлидерша. — Ее прикосновения спускаются ниже, чтобы поиграть с изгибом моей задницы. Слава богу, в последнее время Дагер заставляет меня чаще приседать, придавая моей заднице сочную округлость, которую она оценила.

Я бы никогда не отнес ее к группе поддержки. Волейболистка или баскетболистка, конечно, учитывая ее вертикальное преимущество. Не то чтобы я осуждаю или меня это волнует. Я счастливо удивлен. На самом деле, мой член подергивается при мысли о ней в одной из этих маленьких обтягивающих униформ.

— Рад видеть, что ты не растеряла ни одного из своих навыков, — ворчу я напряженным голосом.

Наклоняясь вперед, я хватаю свой член и дразню им ее складки. Она шипит и извивается, и я прикусываю щеку, чтобы не взвыть от облегчения, когда меня окутывает расплавленная влага, когда я прикасаюсь к ней.

Она готова. Я был тем, кто обеспечивал эту готовность, получая удовольствие от выполнения задачи на интуитивном уровне. Есть что-то в том, чтобы отдавать предпочтение, и в том, насколько податливыми это делает людей — этого конкретного человека, великолепно. На самом деле, я бы не возражал провести повторный заход.

Она ворчит что-то в знак протеста, когда я демонстративно трусь о нее, целенаправленно скользя мимо ее входа. Я знаю, может показаться, что я пытаюсь довести ее до состояния бессвязности, но, по правде говоря, я использую тактику самосохранения.

Образно говоря, я погружаюсь в бассейн с влагой, чтобы привыкнуть, чтобы не потерять себя при первом погружении. Однако ее не волнует моя выносливость, она извивается подо мной, с ее губ срываются всхлипы, как будто она хочет, чтобы я сошел с ума прямо здесь и сейчас. Хорошо, что в комнате темно — достаточно темно, чтобы скрыть детали ее тела и выражения ее лица, — иначе я бы уже был покойником.

Я пытаюсь успокоить ее, массируя кончиком пальца ее клитор, но это еще больше возбуждает ее, и она выгибается навстречу мне, показывая, что этого недостаточно.

И она чертовски права. Этого недостаточно. Но, клянусь Богом, если я отпущу слишком быстро, я распадусь прямо на месте.

— Терпение, — объявляю я, растирая немного быстрее, немного сильнее. Капли пота собираются у меня на шее и стекают по спине.

Девушка подо мной корчит гримасу и огрызается:

— Нет.

Если бы она была моей, я бы сделал ей выговор за то, что она такая дерзкая. Но это не так, так что все, что я могу сделать, это постараться не превратиться в жалкое месиво.

— Ты должна дать мне время, — умоляю я, когда она вызывающе бьется. Беспорядочное движение натирает мой член всеми нужными способами, но прямо сейчас мне это не нужно. Я наклоняюсь, пока мое лицо не оказывается в миллиметрах от нее. — Мне нужно, чтобы это продлилось долго, и тогда тебе будет очень хорошо.

Она не сразу успокаивается, но моя честность — какой бы неловкой она ни была — вызывает тень капитуляции на ее лице. Довольная улыбка заставляет уголки ее рта подергиваться, намекая на очаровательные ямочки на щеках. Тепло разливается у меня внутри.

Из всех людей, с которыми я мог бы переспать сегодня вечером, я выбрал кого-то чувственного и возбудимого. Может быть, удача все-таки поворачивается ко мне лицом. С тоскливым вздохом она вообще перестает двигаться. Я издаю тихий стон облегчения и почти благодарю ее.

Когда я достаточно привыкаю к ее влажности, я ворчу слово предупреждения и вхожу в нее, закрыв глаза, когда мой кончик проходит через узкое отверстие. Она издает тихий стон от вторжения, ее нога сжимается вокруг меня. Когда я набираюсь здравого смысла, чтобы снова открыть глаза, я вижу, как ее глаза сверкают, как будто я делаю ей одолжение.

Экстренная новость: может, я и оказываю ей услугу, но это она оказывает мне услугу. Особенно, когда она вот так сжимается вокруг меня, давая мне неподдельное удовольствие.

— Трахни меня. Твоя киска на ощупь такая… — Я замолкаю, постепенно погружаясь в нее. Она смеется. Звук ее веселья заставляет ее тело дрожать, ее киска чудесно сжимается вместе с ним. Требуется каждая унция самоконтроля, чтобы яростно не врезаться в нее.

— Я пытаюсь трахнуть тебя. Это ты делаешь это медленно. — Несмотря на то, что я контролирую ее гиперактивные бедра, она извивается подо мной, толкая меня еще дальше. Я резко вдыхаю через нос от неожиданности, в то время как она впивается ногтями в мою кожу, из нее вырывается рассеянное мяуканье, когда она прижимается лбом к моей ключице.

Медленно. Мне нужно действовать медленно. Растяни ее. Не пахать ей шестью способами до воскресенья. Я джентльмен с Юга, и ни одна женщина не должна низводить меня до чего-то менее респектабельного. Я поворачиваю бедра и хватаю ее за колено, чтобы прижать ее ноги к груди, проскальзывая глубже, но не полностью. Она уютная и влажная, ее стенки расширяются, когда она берет меня. Я не двигаюсь, удивленно откидывая голову назад.

Удовольствие по-прежнему ослепляет, тонкий слой защиты почти не уменьшает ощущений. Кругом тишина, и все же у меня кружится голова от прилива мурашек, пробегающих по спине.

Нуждаясь в том, чтобы эта необычная девушка-кошка знала, как мне это приятно.

— Какая, блядь, у тебя потрясающая киска, — говорю я, изо всех сил стараясь звучать связно, учитывая, насколько я в бреду. — Ты такая чертовски тугая. Такая мокрая. Черт, я почти уверен, что это рай.

Она проводит руками от моей задницы к груди, любуясь бугорками мышц, сформированными годами занятий футболом. Когда она проводит по нему пальцем, я напрягаюсь, мои предплечья и бицепсы дрожат рядом с ее головой. Девушка-кошка поворачивает голову, чтобы увидеть это, самодовольная, как всегда. Она обвивает руками мою шею, ее ногти выводят успокаивающие узоры на затылке. Моя голова откидывается назад в неподдельном восторге. Ей лучше перестать играть, прежде чем я попрошу ее выйти за меня замуж.

— Тебе тоже так хорошо внутри меня. — Она лижет мой подбородок. Мое сердце замирает,