Густые до неправдоподобия, и каждый волосок как леска для ловли крупной рыбы.

Незнакомец уверенно расположился в плетеном кресле и элегантным жестом подозвал официанта. Гоша присел в кресло напротив.

– Мне только кофе, – сказал он заранее.

– А кофеин школьникам не повредит? – без всякой интонации, совершенно нейтрально поинтересовался седовласый.

Гоша понял, что вечер, как говорится, перестает быть томным. Он заявлен в турнире как студент. У него и справка из вуза есть. Правда, липовая. Как этот тип все пронюхал?

Неприятное и тревожное чувство охватило Гошу. Зато пришла ясность. Теперь этот красавчик начнет его шантажировать, вымогая часть призовых денег. Хорошо еще, если часть. А то и все попросит, пригрозив международным скандалом. Типа Россия сжульничала, подсунула вместо студента школьника. Хотя Гоша особого греха в том не видел. Вот если бы на школьном турнире за страну играл студент, тогда да, без вопросов, это нечестно. А тут же наоборот. Но кто будет разбираться, когда речь идет о России. Навалятся всей прогрессивной общественностью, оторвутся по полной. Нет уж, Георгий Осокин не доставит вам такого удовольствия. Ради того, чтобы не трепали имя страны, Гоша готов пожертвовать маминой машиной. Ничего, он еще заработает.

Приняв это решение, Гоша смело посмотрел в лицо собеседника, пытаясь придать взгляду максимальную степень презрения с оттенком превосходства. Получилось, видимо, не очень убедительно, потому что мужчина засмеялся.

– Вот только не надо испепелять меня таким взглядом, – отсмеявшись, сказал он. – Я не посягаю на ваше мелкое жульничество. Просто советую взять помимо кофе еще и молочный коктейль.

– Чтобы потом сказать, что у меня молоко на губах не обсохло? – продолжал Гоша в дерзкой манере.

Мужчина улыбнулся:

– Да, есть такое выражение, я его почти забыл. Молоко на губах… Спасибо, что напомнили. Надо же! Язык быстро уходит, если им мало пользуешься.

Гоша сообразил, что перед ним иностранец русского происхождения. Значит, сценарий меняется. Вместо шантажа будет вечер воспоминаний. Мужика накрыла ностальгия, вот он и пристал к Гоше. Сейчас спросит: «Ну как там березки? Растут, всем бедам вопреки?»

Гоша сделал приличествующее такому сценарию выражение лица: доброжелательное сочувствие с едва заметной ноткой превосходства. По мнению Гоши, оно идеально подходило для разговора с покинувшим родину.

Мужчина опять засмеялся, и, что самое неприятное, совершенно искренне и заразительно. Гоша не выдержал и тоже улыбнулся.

Тут к их столику подошел официант, чтобы принять заказ.

Без напряга, словно в нем повернули тумблер, мужчина перешел на английский язык, и Гоша отметил, что это был настоящий английский, а не его интернациональная версия. Разница между ними определялась очень просто. Настоящий английский язык Гоша понимал с трудом, там было много незнакомых слов и неизвестных ему выражений. Словом, чужой язык. Гоша владел лишь английским интернациональным, урезанным до набора фраз из разговорников. Это был почти искусственный язык, со стандартным речевым ассортиментом на все случаи жизни. Как бы английский, но упрощенный до предела. Шекспир бы удавился, услышав такую версию.

Правда, Гоша много читал на английском технических текстов, что называется, нужда заставила. При всем своем патриотизме Гоша вынужден был считаться с тем, что самые передовые тексты по программированию печатались на английском языке. Сначала читал со словарем, а потом свободно. Но читать, писать, говорить и понимать на слух – разные навыки, не переходящие автоматически друг в друга. Каждый надо оттачивать отдельно. «Надо бы язык подтянуть», – тоскливо подумал Гоша.

Мужчина тем временем сделал заказ и задумчиво смотрел на Гошу. Следующая его фраза заставила Гошу вздрогнуть:

– Георгий, а что у нас с языком?

Гоша не любил, когда читают его мысли.

– Вы про английский? Нормально у меня с языком. Читаю то, что мне надо, а остальное мне без надобности. А почему вы спросили?

– Я слышал ваше не самое удачное выступление на церемонии закрытия. Язык надо подтянуть. И с произношением надо что-то делать. Типично русское произношение.

– Было бы странно, если бы у меня было французское произношение, – хмыкнул Гоша.

Мужчина не улыбнулся. Он сосредоточенно крутил вазочку, как будто хотел получше рассмотреть орхидеи, украшавшие их стол.

– Обратите внимание. – Он показал на цветы. – Видите, какая нелепая история?

Гоша посмотрел на орхидеи. Они были похожи на высококачественное изделие из пластмассы.

– Где они вам тут ромашки найдут? Что было, то и поставили. Скажите спасибо, что не верблюжью колючку.

– Георгий, вы не поняли меня. Я про другое, совсем про другое. Сколько цветов в вазе?

Гоша пригляделся.

– Два. Ну и что?

– Два, – задумчиво протянул мужчина. – Один цветок посчитали недостаточным, а на три орхидеи щедрости не хватило. Остановились на двух.

– И что? – Гоше показалось, что мужчина интересничает, а он этого терпеть не мог. – Ну да, воткнули два цветка. Вам не все равно?

– Георгий, вы в силу своего возраста, наверное, редко бываете на похоронах и потому не знаете, что в России два цветка приносят только покойникам.

«Точно!» – подумал Гоша. Он вспомнил, что слышал об этом когда-то.

– Так, может, у арабов нет ничего такого.

– Вы правы. У арабов нет, как вы выразились, ничего такого. Но мы-то не арабы. И у нас с вами два варианта: попросить убрать один цветок, или напомнить себе, что в чужой монастырь со своим самоваром не ходят.

– С уставом.

– Что?

– В чужой монастырь со своим уставом не ходят. А самовар из другой оперы. Это в Тулу со своим самоваром не ездят.

– Спасибо, я учту. Так что выбираем? Зовем официанта или смолчим? – Мужчина очень внимательно посмотрел на Гошу.

– Я бы смолчал. Все-таки это их страна.

Мужчина кивнул в знак согласия.

Подошел официант и поставил перед Гошей кофе и молочный коктейль. Мужчина заказал себе, как выяснилось, зеленый чай и какие-то кубические изделия, из которых сочился мед и торчали орехи. Гоша решил, что тема с цветами наконец-то закрыта. Вообще прелюдия затянулась. Пора бы уж сказать, зачем они тут.

Но собеседник опять вернулся к цветам:

– В любой стране, Георгий, мигранту приходится постоянно запинаться о такие вот культурные несоответствия. Две орхидеи еще не самое сильное неудобство. Но вы абсолютно правы, надо уважать нравы принимающей стороны. Я рад, что вы это понимаете.

– А я мигрировать не собираюсь. Мне и тут, в смысле в России, хорошо. И вообще. Вы о чем со мной хотели поговорить? Не о цветах же.

– Давайте сначала познакомимся. Я еще не представился. Меня зовут Владимир, но американцы не любят длинных имен. Я для них Влад. И вы можете звать меня так же.

– Меня можно Гошей. И лучше ко мне на «ты», так привычнее. Так вы из Америки?

Влад кивнул.

– Для тебя, Гоша, важно не то, что я из Америки. Для тебя важно совсем другое.

– Что именно?

– То, что я из Гарварда. Лучшего университета мира. Вот об этом я и хотел с тобой поговорить.

Глава 9. Превращение Владимира во Влада

Влад приехал в Америку в конце девяностых, когда обнищание