крайне удивлены, когда Жан-Пьер подвел Игоря-француза к администратору и объявил, что с этого дня этот месье является его личным гостем. Обслуживать его полагается по льготной цене и высшему классу.

Администратор возражений не высказал. Народ на кухне посудачил между собой о том, что это за право такое обнаружилось у господина Бонье, вернее, у его протеже. Официанты злым языком прошлись насчет нахлебников, от которых чаевых не дождешься. Новоиспеченный клиент уселся за стол и со знанием дела произвел выбор блюд из ресторанного меню, чем умилил Бонье, и без того настроенного весьма благодушно.

Не сказать, что между Никифоровым и Бонье завязалась крепкая дружба, но пару раз в месяц они мило общались за трапезой. О чем шел разговор, ни один из сотрудников ресторана сказать не мог, так как общались эти двое исключительно на французском. Пару раз у бармена мелькала идея записать разговор на диктофон, а потом прогнать через программу-переводчик, но воплотить ее в жизнь он так и не удосужился.

Приходил Никифоров по большей части один, иногда с другом. Еду он заказывал умеренно, выпивку – еще скромнее, зато чаевые оставлял всегда, вопреки недавним предположениям официантов. Как сказал бармен, это чисто европейская привычка. Русских сколько ни приучай, они все равно крохоборничают.

Вечером накануне исчезновения Ивана Никифоров приезжал в ресторан вместе с ним. Бармен дал подробное описание парнишки, так как видел его в компании Никифорова не однажды.

Этот раз запомнился ему особо, потому что парни явно ссорились. Разговор шел почти шепотом, но выражения лиц и жесты говорили красноречивее слов. Сколько длился спор? Где-то с полчаса, может, больше. Бармен не уловил момент, когда мирная беседа переросла в ссору, поэтому не мог сказать, кто стал ее инициатором. Раньше парни никогда не конфликтовали, на людях уж точно, вот он и запомнил.

А вот ушел первым молодой парнишка. Он вскочил, бросил салфетку на стол, собирался что-то сказать, но передумал, махнул рукой и выбежал из ресторана.

Игорь-француз оставался на месте еще минуты три, видимо, решал, стоит ли догонять приятеля или лучше дать ему остыть. По крайней мере, так показалось бармену. Потом он все же встал, оставил на столе деньги и тоже ушел. Не бегом, но все же достаточно быстрым шагом. Из этого бармен сделал вывод, что Игорь-француз хотел все-таки догнать паренька.

Произошло это около одиннадцати часов вечера. В зале на тот момент посетителей хватало, у стойки тоже. Бармен сказал, что свидетелей ссоры было достаточно, и при желании найти их труда не составит. Продолжилась ли свара на улице, догнал ли Игорь-француз своего юного друга, он не знал.

Гуров оставил свой номер телефона бармену на тот случай, если в ресторане объявится Игорь.

После этого сыщики попытались пообщаться с поваром Жан-Пьером Бонье. Однако тот на контакт не пошел, узнал, что речь пойдет о его друге Игоре, и сразу забыл русский язык. Его ломаные фразы звучали однотипно. Мол, ничего не знаю, никого не видел. Да и вообще Игорь мне не такой уж друг. Подвез он меня раз на такси задешево, вот и все. А скидка на обслуживание – всего лишь ответный жест.

Гуров вытребовал у администратора записи с камер видеонаблюдения. Увы, особой пользы они не принесли. Все, что увидели на них сыщики, это момент, когда из ресторана выходил Иван. Спустя три минуты это сделал и Игорь. Им даже не удалось определить, приехал ли Иван на машине или добирался до ресторана своим ходом. Камеры захватывали лишь небольшую часть улицы возле ресторана, а бесплатная парковка располагалась метрах в двадцати от него.

Старинные приятели обсудили ситуацию и пришли к выводу, что без опроса друзей и знакомых Никифорова и Веденеева не обойтись. Поэтому весь остаток дня они убили на их поиски и беседы с ними. Чтобы сэкономить время, сыщики разделили обязанности. Гуров должен был собирать информацию по Веденееву, Крячко – по Никифорову.

К вечеру собрались на Петровке, чтобы поделиться добытыми сведениями.

Картина вырисовывалась следующая. Иван – умный, ответственный мальчик, хорошо учился, старался не обременять пожилых родителей, в конфликты не вступал, сомнительных знакомств не имел.

Игорь – полная противоположность. Бунтарь, заводила. Он все время фонтанировал идеями насчет того, как разбогатеть, и не всегда его способы оказывались легальными. Этот человек пять лет прожил во Франции. Ни один из его друзей толком не знал, чем он там занимался, как добывал деньги. Соответственно, сыщики не могли сказать, с какими идеями и настроем Никифоров вернулся на родину.

Переписка в социальных сетях, ведущаяся с компьютера Веденеева, никаких существенных добавлений к полученному портрету не дала. Обычный парень, каких тысячи. Интернет-запросы классические: музыка, фильмы, преимущественно патриотического содержания, ходовые товары в популярных магазинах, новости спорта и прочая мелочь. Ничего такого, что навело бы на мысль, за какие грехи кто-то так жестоко расправился с парнем.

Сыщики помусолили все эти сведения, пришли к выводу, что зацепиться пока совершенно не за что, и разошлись.

Домой Гуров приехал непривычно рано и в дурном расположении духа. Мария минут десять молчала, потом снова завела разговор о том, что надо помочь несчастному мальчику. Льву Ивановичу же было совершенно не до сына актрисы, о чем он и сообщил супруге.

– У меня на службе ситуация – хуже не придумаешь, а ты мне предлагаешь бросить все и заняться парнем, который решил поиграть в самостоятельность? – сердито проворчал любящий муж, но потом все же добавил: – Видел я его. Жив и здоров. Мы в институте встретились. Ваш несчастный мальчик даже учебу не бросил. Так своей подруге и передай.

– Видел? Правда? Так это же замечательно!

Радость жены оказалась настолько искренней, что Гурову стало неловко. Почему сразу не сказал?

– Надо позвонить Аннушке, пусть и она порадуется, – сказала Строева и поинтересовалась: – Ты с ним разговаривал?

– Разговаривал. Вот вам мой совет: не лезьте к парню, дайте возможность вернуться самому.

– А если он не вернется?

– Обязательно вернется. Я думаю, что это произойдет в ближайшее время.

– Спасибо тебе за все. – Мария нежно обвила шею мужа, прижалась щекой к его плечу, потерлась словно котенок и задала очередной вопрос: – У тебя неприятности?

– Пока не знаю, – ответил Гуров, вздохнул и начал выкладывать новости.

Он обходился без жутких подробностей, но и того, что рассказал, было достаточно, чтобы растревожить душу супруги.

– Что же ты теперь будешь делать? – спросила она, когда муж завершил рассказ.

– Понятия не имею. Знать бы, чем этот Никифоров занимался в Париже, может, было бы легче понять, во что он