Поцеловать попробовать?

Можно. Но лучше чуть позднее.

Спать хочется…

Оборотень вернулся в палату, выставил будильник на три часа – и попробовал заснуть.

Ага, два раза!

Провертевшись битых полчаса, он понял, что подушка слишком толстая, одеяло тяжелое, матрас комками, и вообще…

Где там эта чертова первая терапия?

* * *

Ирина плыла в безбрежном океане.

Или это был не океан?

Нет, не вода.

Вокруг игриво плыли легкие облачка, щекотались маленькие ветерки, покачивали воздушные течения… было тепло и уютно.

А еще сверху на нее кто-то смотрел.

Такой… родной.

Это не было высокомерным взглядом, не было тяжелым или давящим, злым или неприязненным.

Теплый такой взгляд. Так смотрят на ребенка, который научился ходить, к примеру. Или еще как-то оправдал доверие взрослого.

Хороший такой взгляд.

Радостный, одобрительный, уютный…

Ирина наслаждалась происходящим.

А потом словно в преграду уперлась.

Выглядело это, как прозрачная гелевая стена. И за этой стеной…

А что там?

Этого Ирина как раз не видела. Зато отчетливо понимала другое.

Стоит ей толкнуться в эту стену…

Она может проломить ее. И тогда…

А что тогда? Она останется здесь, в этой синей вышине. И это будет…. Да замечательно это будет! Здесь нет проблем, нет бед, нет печалей и горестей, здесь ее любят и о ней заботятся, здесь ее будут ценить и беречь. А что еще надо?

Ничего?

Больше ничего и не будет, только иди вперед.

Или…

Ирина осталась на месте.

Есть ведь и что-то еще, правда же? Покой и безмятежность – это прекрасно, но только после сражения. А если всю жизнь? Если в жизни ничего не будет, кроме этого покоя?

Тогда это путь в пустоту. Не развиваться, не двигаться, не желать, не добиваться…

Просто почивать на лаврах. Но если ты не идешь вперед, ты идешь назад.

Такие странные мысли. Такие неуместные – здесь и сейчас. Они словно гадкие муравьи, ползут в уши, нарушают покой, заставляют переживать, нервничать, раздражают.

И отмахнуться от них нельзя.

Радость преодоления, достижения, познания…

Счастье движения вперед.

Восторг победы.

Это было у нее раньше. Здесь ничего такого не будет. Тишина, уют, спокойствие…

Хорошо, но мало.

А еще…

Любовь?

Да, любовь.

Ирина помнила себя, осознавала, что происходит, а сейчас и сильно колебалась. Еще год назад она не раздумывая ушла бы за облака. А что?

Кому она здесь нужна?

Что ее держит на земле?

Родные? У нее таких и нет.

Семья? Смешно. Друзья? У них свои дела и заботы, им не до нее…

Нет, это не то.

А сейчас? Что такого есть у нее сейчас?

Зеленые кошачьи глаза.

Серые человеческие глаза.

Ее фамильяр и ее… возможный любимый?

Нет, уже не возможный. Иначе она не вспомнила бы про Кирилла здесь и сейчас. Здесь могут существовать только настоящие чувства.

Сим – ее связь с миром. Куда бы ее ни занесло, кот останется ниточкой, по которой она пройдет обратно.

Кирилл. Ее якорь. Может быть, у них ничего и не получится. Но разве не стоит хотя бы попытаться? Или сразу отказываться?

Это неправильно.

Надо дать им хотя бы один шанс. Маленький, но шанс.

Ирина посмотрела на стену.

За ней простирался чудесный мир. Уютный и теплый, спокойный и радостный, но она покачала головой. Нет.

Здесь и сейчас она выбирает нечто другое. Может быть, потом она будет жалеть, но…

Не будет.

Ирина поняла это так четко, словно кто-то ей шепнул на ухо эти слова. И погладил по голове теплой ладонью. Как в детстве, когда все беды кажутся такими незначительными рядом с бабушкой и дедушкой. Рядом с родными…

Не будет она ни о чем жалеть. Потому что там – на другом конце вселенной, ее ждут. Словно окно открылось, и Ирина увидела.

Оказывается, она неплохо выглядит. В меру бледная, в меру растрепанная… только вот капельница – совершенно лишний элемент. Накапают ей в вены всякую пакость, а потом печенка забастует. Или почки озвереют…

Медики – они такие, только замешкаешься, жди неприятностей. Залечат и глазом не моргнут.

Рядом с кроватью сидел Кирилл.

Сидел, держал руку Ирины в своих ладонях, шептал что-то…

– Не уходи. Не надо, не оставляй меня. Я знаю, там тебе лучше, но здесь ведь тоже неплохо…. Не уходи.

Любовь?

Он не говорил о любви. Но иногда дела говорят лучше всяких слов.

Если мужчина, проведя ночь на спецоперации, приходит к женщине, вместо того чтобы поесть и отоспаться…

Если он не приносит тебе цветов, но в доме все идеально отлажено, а ты никогда не брала в руки отвертку…

Если он не поет тебе серенад, но у тебя никогда и ни в чем не было проблем?

Он не будет говорить о любви. Но это – любовь.

Ирина вздохнула.

Сожалеюще провела рукой по стене.

Сможет ли она сюда вернуться?

Да, сможет. Когда ее круг подойдет к концу, она сможет прийти сюда снова. Даже не одна. Сможет взять с собой кого пожелает.

Почему?

Потому что на нее упал взгляд Стрибога.

Это не значит, что Ирина стала одной из его жриц, это не сделало ее посвященной или причащенной. Скорее, это стало якорем. Как у тех, кто выбирал своим покровителем определенного бога. Как у тех, кого посвящали в древности какому-то богу. Не служанка, но дитя. Если она решит молиться, кого бы она ни звала, услышит ее только этот бог.

Христианство?

Христианкой ей уже не быть никогда. Даже если она окопается на церковных задворках и корни пустит. Увы.

Да и не надо ей это.

А Кирилл христианин.

Впрочем, это дело будущего. Может быть, он останется христианином. Может, придет к чему-то другому… разве не глупо думать, что человек может постигнуть замысел Бога? Уж точно не на этой ступени своего развития. А дальше?

Будет видно!

Ирина в последний раз позволила себе расслабиться – и впитала эту потрясающую безмятежность. А потом вытянулась – и скользнула по ярко-зеленой ниточке вниз. Туда, где ее ждали.