— Поделимся? — предложил Никомед.

— Почему бы и нет, — согласился Митридат.

В назначенный срок понтийские и вифинские полки хлынули в Пафлагонию и Галатию. Митридат вел стотысячную армию и довольно быстро потеснил вифинцев из захваченных ими провинций, ясно указав союзнику на его место. Галаты сразу поняли, в чем дело, и подчинились, а вот каппадокийцы оказались недогадливы. Они даже стали протестовать. Тогда Митридат пригласил юного племянничка в свой лагерь, а когда тот, по глупости своей, явился, заколол юнца мечом. Вакантный престол занял сын Митридата, восьмилетний сосунок.

— Самое время, чтобы начать царствовать! — хохотал Митридат.

Теперь владения понтийского царя охватывали почти все черноморское побережье. Митридат сделался самым могущественным властелином в Азии, что пришлось не по вкусу Риму. После войны с Карфагеном римляне пристально следили за тем, чтобы поблизости от их владений не появилась вдруг держава, способная оспорить первенство у Вечного города. К тому же Каппадокия находилась под покровительством Рима. Сенат высказал недовольство бесцеремонными действиями Митридата и приказал Сулле, воевавшему в Киликии против разбойников и пиратов, разобраться с наглым царьком. Под началом Суллы была лишь горстка солдат, но тот без колебаний вторгся в Каппадокию и вытеснил оттуда Митридата, вовсе не желавшего враждовать с Римом, а потом и его зятя Тиграна, ловко втянутого понтийским царем в опасную авантюру. Сулла потребовал от Митридата освободить все занятые тем земли. Понтиец согласился.

Разливая вино, он утешал оскорбленного римским оружием тестя.

— Ничего, ничего, сын мой, — заметим, сын был на пару лет старше «отца», — мы еще возьмем свое! Пусть только римляне уберутся!

Римляне убрались, и Митридат действительно взял свое. Всадники Тиграна напали на Каппадокию и поставили на престоле назначенного Митридатом царя. Одновременно Митридат разжег междоусобицу в Вифинии. Тут терпению вифинцев и каппадокийцев пришел конец. В Рим отправились сразу два посольства с жалобой на Митридата. Рим прислал войско. Митридат сделал вид, что не имеет никакого отношения к бедам соседей.

— А я что? Я тут совершенно не причем! — заявил он. Владыка Понта был достаточно умен, чтобы не ссориться с могучим соседом, только недавно разгромившим у своих границ полчища кельтов. Рим был силен как никогда, и должно было случиться нечто действительно значимое, чтобы кто-либо мог поспорить с могуществом Рима. Но Митридат не унывал.

— Случится! — сказал он.

И впрямь случилось. В Италии разразилась Союзническая война. Италийские племена поднялись против Рима с требованием равных прав и возможностей. Сотни тысяч италиков и римлян сплелись в кровавый клубок, устилая холмы и равнины грудами тел единоплеменников. А тут еще очень кстати Никомед Вифинский решил отплатить за былые обиды и вторгся в Понт. Он рассчитывал на поддержку Рима, которую ему обещал римский посланник Маний Аквилий, но реально оказать эту поддержку римляне не могли.

— Наш час настал! — объявил Митридат своим генералам. — Сейчас или никогда! Если мы не заставим римлян убраться из Азии, черед десять лет они сожрут нас!

Митридат уже давно втайне готовился к этой войне, и потому у него были и войска, и четкий план действий. Потребовалась всего пара месяцев, чтоб довести численность армий до гигантской цифры в триста тысяч человек. Двести пятьдесят тысяч пехотинцев, вооруженных кто по восточному, кто по римскому образцу, сорок тысяч отменной конницы: скифов, мидян, греков, — четыреста боевых кораблей, громадное число припасов. Митридат был готов к войне. У него были опытные генералы, его агенты уже давно вели подрывную агитацию в Азии, Македонии и Греции, восстанавливая тамошний люд против владычества римлян.

Весной 666 года Римской эры[62]армии Митридата устремились в Вифинию, Галатию и Каппадокию. На реке Амнии дорогу понтийцам попытался преградить Никомед Вифинский, но авангард Митридата в скоротечном бою смял вифинскую армию. Почти тут же потерпел поражение небольшой римский корпус в Каппадокии. Другой римский отряд вообще не принял боя и отступил. Учинитель раздора Аквилий был наголову разбит у Сангария.

Враги всюду бежали, Митридат ликовал. Он приказал отпустить пленных вифинцев и каппадокийцев, объявив:

— Я воюю лишь против Рима и его слуг! Все прочие могут стать моими друзьями!

Это оказалось лучше любой агитации: вся Азия, а следом и Греция, бросились в объятия Митридата. Царства и города, настрадавшиеся от алчности римлян, объявляли себя союзниками понтийского царя. Ликующие толпы провозглашали Митридата новым Дионисом, пришедшим освободить мир от власти тиранов, и выдавали ему спасавшихся бегством римлян. Одним из первых попался Аквилий, которого выдали лесбосцы.

— Какой сюрприз! — обрадовался Митридат. — Он искал в наших краях золота, так пусть же получит его!

Аквилия долго водили по городам, демонстрируя жалкого пленника народу. Его нещадно били кнутом, а потом на глазах Митридата в глотку римлянина влили расплавленное золото.

— Недурное представление! — прокомментировал владыка Понта, бесстрастно взирая на корчащегося в агонии пленника. — Как жаль, что у меня не хватит золота на всех римлян… Но у меня хватит мечей!

И Митридат издал указ, приказывая наместникам умертвить всех италиков, находящихся в Азии. В один день было перебито сто тысяч мужчин, женщин и детей.[63]Мир, давно не видевший подобной бойни, содрогнулся от ужаса. Вся Азия оказалась под властью Митридата.

* * *

Он устроился в великолепном Пергаме, поручив Синопу и Боспор сыну Митридату. Другой сын, Ариарат должен был завоевать Грецию и прилегающие к ней острова. Понтийский флот захватил Эгейское море, но потерпел поражение под Родосом.

— Не беда! — решил Митридат, наблюдая за тем, как его войска восходят на корабли, чтобы отправиться в Европу.

Покуда Сулла и Марий выясняли, кто же из них первый, понтийские полки захватили Фракию и Македонию. Друг Митридата Аристион, между прочим философ, поднял бунт в Афинах. Афины приняли понтийский десант, после чего на сторону Митридата перешли ахейцы, лаконцы, беотяне. Римский полководец Сура с громадным трудом отбивался от превосходящих вражеских сил в Фессалии.

Рим занервничал, ибо еще бунтовали самниты, еще не сложили оружия сторонники Мария. А тут вдобавок ко всем бедам этот Митридат, такой жестокий и ужасный. Пред римлянами забрезжил призрак нового Ганнибала. Спрятавшие оружие, но не смирившиеся италики были готовы завопить победное: Митридат у ворот! Сенат не знал, против кого бросить единственную боеспособную армию Суллы. Сулла сделал выбор сам.

— Сначала Митридат. Он — главная угроза Риму. С остальными разберемся потом!

В марте 667 года Римской эры[64]пять легионов Суллы высалились в Эпире. Римляне не желали тяжелой войны. Сейчас Риму было не до нее. Сулла был готов замириться при условии, что Митридат освободит Грецию и римскую Азию, но Митридат ответил отказом. В одной Греции он имел без малого сто тысяч войска, в то время как у Суллы было всего тридцать.