Наконец на пару с братом Мариусом ему удалось привести монаха в чувства, и тот продолжил разговор.

— Да, я был рыцарем Алого Лепестка. И я сражался за Понтилию… но… мы проиграли… а орден потерял своих воинов…

— Валомар жив!

— Что?.. Неужели…

— Проклятый Берен знал об этом… — и Майк рассказал Иллариону обо всех своих приключениях, начиная от похищения из трактира «Северная стрела» и до сего момента. Пожалуй, больше всех содержанием этой беседы был удивлен брат Мариус, метавшийся вокруг раненного, используя все средства, чтобы продлить ему жизнь.

— Мой друг жив… — печально промолвил монах, и холодная слеза медленно прокатилась по его щеке. — Как жаль, что я не смогу его больше увидеть…

— Не падайте духом, отче, — подхватил брат Мариус. — Держитесь, не уходите в мир иной!

— Теперь вы знаете все, — продолжил Майк. — И я молю, поведайте мне главную тайну. Каково мое предназначение? Почему одни берегут меня, а другие желают мне смерти? Кто я в этом мире?

Илларион с трудом поглотил очередную порцию лечебного зелья, которым поил его брат Мариус, и наконец заговорил:

— Я поведаю тебе одну легенду, Майк, — его голос усилился, и, казалось, ему стало гораздо лучше. — Много лет назад великий полководец и первый император Эмфилио Колумб поверг в бою самого короля Айтара, предводителя злобных ваалов. Однако, как гласит легенда, Айтар не был побежден окончательно, а только лишь лишился своей телесной оболочки. Дух короля был изгнан из Сиенсэля богами. Но… предание гласит о некоем договоре, заключенном между Темной и Светлой сторонами. В этом договоре было якобы написано, что Айтар может вернуться в этот мир, но при одном условии…

— Каком же? — не терпелось Майку.

— Ключом в Сиенсэль для темных сил должен был стать посланник из другого мира. Этот человек, плохо приспособленный к новым условиям жизни, по договору, должен был прожить в империи некий отрезок времени, не потеряв главного — своей жизни. Если же смерть в любом виде настигнет гостя — врата для Айтара закрыты. Именно поэтому тебя похитили и хотели убить. Альдар Берен преследовал цель спасения империи, однако для этого нужно было пожертвовать жизнью одного человека. И этот человек ты, Майк. Ты тот посланник из мира иного, что волею Высших Сил был вовлечен в эту судьбоносную игру. И ты причина грядущей войны, знай это. Но вина в этом лишь моя… но я не мог иначе. Я не мог лишить тебя жизни…

— Я… я обязан вам своим существованием, — дрожащим голосом промолвил Майк. — И я обязан этой империи! Этот мир прекрасен, и я не позволю темным силам овладеть им! Я не пожалею жизни ради Сиенсэля!

— Я верю в тебя, мой ученик… — вновь захрипел Илларион; брат Мариус стал замечать, что состояние монаха резко ухудшается. Но тот дрожащими руками разорвал на себе свою рясу, и на окровавленной его груди засиял серебряный медальон. — Возьми его, это символ Алого Лепестка. — Майк снял медальон с шеи учителя и крепко сжал его в руках. — Отныне ты рыцарь Алого Лепестка, воин света. С сего момента ты становишься продолжателем нашего дела и будешь, не жалея себя, сражаться с темными силами во имя Трех Божеств и ставленника их — императора. А мне уже ничто не поможет. Но я ухожу с чувством выполненного долга, ибо мой медальон будет огибать шею достойного человека… — он сделал глубокий хриплый вдох и успел лишь промолвить:

— Прощай…

— Отче, не уходи! — в один голос кричали оба ученика.

Но Илларион умер. Умер на руках у своих верных учеников, отдав душу Богам, которым служил. В тот самый миг, когда последний выдох унес за собой дух монаха, гость из прошлого понял, кого потерял. В просторном помещении полуразрушенного монастыря, дымном, непроглядном, он держал безжизненную руку своего учителя. Майк с безумной надеждой смотрел в застывшие глаза покойного, ожидая вновь ощутить на себе тот взгляд, чистый и желанный, взгляд спасителя. Но сияющие некогда очи теперь безответны. Навсегда. Брат Мариус безмолвно сидел рядом, не скрывая своих монашеских слез…

Тем временем несчастных окружила толпа монахов: защитникам обители удалось победить врага и нападавшие ваалы были уничтожены. Священнослужители скорбно преклонили головы перед своими погибшими собратьями, после чего принялись разбирать завалы и переносить убитых. В возникшей безмолвной суете Майк вдруг промолвил:

— Я должен быть не здесь! Прощай, Антиль! Я отомщу за тебя, обещаю!

— Постой! — воскликнул в след ему брат Мариус. — Я пойду с тобой! Я больше не смогу находиться в этих стенах, зная, что в монастыре не достает одного человека…

После этих слов ученики погибшего монаха откланялись и немедленно отправились в столицу.

«День 22-й месяца Гепарда. Минуло ровно два дня с начала нежданной войны. Дока и Нартэль взяты ваалами, гарнизоны городов разгромлены, а мирные жители взяты в плен. Подкрепление, высланное на помощь осажденным городам, лишь сейчас подходит к их стенам. В ближайшие дни на востоке ожидаются кровопролитные сражения. Войска имперской армии попытаются отбить у противника Доку и Нартэль и прогнать злобных ваалов со своих территорий. Перед мужчинами Сиенсэля стоит нелегкая задача. Женщины, молитесь за них!..»

Нынешним утром эти строки мог прочесть каждый житель столицы в свежем выпуске имперской газеты. Многие горожане заглядывали на ее страницы лишь для того, чтобы в очередной раз убедиться, что война действительно началась: все случилось настолько внезапно, что народ еще не до конца в это верил. Но газета не врет. Пока жители Мелиты свободно блуждают по улицам, взглядом провожая уходящие отряды имперских солдат, далеко на востоке их собратья страдают от злодейств жестокого врага. Безжалостные ваалы со страниц исторических очерков вновь вернулись; и не ясно, что ожидает империю.

Встревоженный Майк буквально ворвался в императорский дворец. Арманда Лирийского на своем привычном месте не наблюдалось. В ответ на вопрос о местонахождении императора один из стражников чуть было не поколотил его, приняв за проходимца. Война отражалась на людях даже вдалеке от сражений; суета и нервозность, что царили во дворце, хорошо показывали это. Но вскоре в зале появился глава империи. Он был взволнован и даже не пытался этого скрывать.

— Где ты пропадал?! — обратился он к Майку, задыхаясь от возбуждения. — Я искал тебя, ты мне очень нужен!

— Я в вашем распоряжении! — заявил Майк.

— Ох, горе мне… — промолвил император. — Эта война обрушилась на нас, словно стихийное бедствие. Только что мне сообщили, что наше войско потерпело сокрушительное поражение под Нартэлем. Очевидцы утверждают, что ваалов на востоке великое множество! Нежданно они восстали и растекаются по Сиенсэлю, будто раскаленный металл.

— Смею дать вам совет: я думаю, стоило бы задействовать в войне и басмийские силы, ведь мы союзники.

— Этим уже занимаются. Басмийский царь отправит нам в помощь большое войско. Проблема в другом: в недавнем бою погиб один из моих лучших полководцев. Остатки разгромленного войска отступили и ждут подкрепления. Но произошло недоразумение: подкрепление не с кем отправить. Нет, у меня, конечно, есть в запасе толковые офицеры, но мне нужно несколько иное… Я видел, как ловко ты управлял своей речью на недавнем суде. Держу пари, в Сиенсэле не нашлось бы такого судьи, который после твоих слов осмелился бы не вынести Вальтеру Беллиону оправдательный приговор. Так вот, твой талант нужен сейчас солдатам гораздо больше, чем навыки полководца. Война началась так внезапно и губительно для империи, что это не могло не подорвать боевой дух армии. Одно поражение уже случилось, и, я думаю, с таким настроем второе не за горами, а за ними еще и еще… Нет, ты не подумай, что я сомневаюсь в силе своей армии. Однако поверь мне, боевой дух порой бывает куда важнее, чем грубая сила.