Комиссар Балмин имел внешность человека сугубо штатского. Не очень-то привлекательный: небольшого росточка, узкогрудый, с большими залысинами и крупным носом. С такой внешностью в школе не работать — ребятишки засмеют! А в военной разведке — в самый раз! Попробуй не уважить тяжелые погоны. Но дело было даже не в этом, Балмин возглавлял военную контрразведку фронта и свое дело знал превосходно.

— В первую очередь нас, конечно же, интересует разведывательно-диверсионный орган «Предприятие „Цеппелин“. Основная задача „Цеппелина“ — дестабилизация советского тыла. Это политическая разведка, диверсия и террор. Но важно еще знать и приоритетные направления и в каких местах следует ожидать усиление их деятельности.

— Задача непростая…

— Конечно! Но вы, Герасимов, будете действовать не в одиночку. В немецких разведшколах имеются наши агенты. К сожалению, их немного, но, как известно, город по кирпичику строится. Полученные от них данные мы обобщаем, и вырисовывается весьма полная картина.

— Я понимаю, товарищ комиссар третьего ранга.

Как же холодно здесь. Месяц весенний — март, но продувало так, как это бывает только в крещенские морозы.

— Особенно нас интересует руководитель «Предприятия „Цеппелин“ — оберштурмбаннфюрер Ханц Грейфе, профессиональный разведчик. Является одним из организаторов создания „Предприятия“. За время существования „Цеппелина“ они успели причинить нашим оборонным предприятиям немалый урон. Нас интересует любая информация об этом человеке. Мы даже не знаем, кто он по национальности. По одним данным, он — немец и Грейфе его настоящая фамилия, по другим — он якобы русский, уроженец Москвы или Московской области и настоящая его фамилия Крайнов, а зовут Георгий Маркович. Есть сведения, что до войны он был сотрудником так называемого „Русского лектората“ в Лейпциге, подчиненного Главному управлению имперской безопасности. А это много значит… С 1938 года он обершарфюрер, по-другому — сержант. Но уже в 1942 году он назначен руководителем „Цеппелина“, и ему дают звание оберштурмбаннфюрера, по-нашему — подполковник. Прямо скажу, весьма неплохая карьера, и всего за четыре года. А ведь немцы не любят разбрасываться ни наградами, ни званиями. Следовательно, свою должность он получил за дело. По нашей информации, он является руководителем ряда проектов по ликвидации высшего советского военного руководства. Только за один последний год он получил два Железных креста! Грейфе является инициатором широкого использования русской агентуры в Советском Союзе. Причем упор делается на массовость. Если он действительно когда-то проживал в Москве, тогда это значительно упростило бы нам дело. Мы сумели бы выйти на его родственников, а там, глядишь, вышли бы на него. Так что от вашей информации очень многое зависит.

— Сделаю все, что только смогу.

— Здесь есть еще один важный момент, думаю, что вам нужно его знать. Это задание, прямо хочу сказать, только на удачу. Как известно, военные разведки всегда сотрудничают между собой, в каких бы отношениях ни находились их страны. А в условиях войны этот контакт может быть особенным. Я говорю о контактах между абвером и нашей военной разведкой. — Петр напрягся, понимая, что сейчас будет произнесено самое главное. — Но контакт контакту рознь… У нас появилась информация о том, что некоторые люди из советской военной разведки, включая самые высшие чины, встали на путь предательства. По-другому, они готовят акцию устранения товарища Сталина! Хм, не без помощи немецкой разведки. Тем более что уже были предприняты подобные попытки. Вот если бы попасть в подобную группу… Тогда бы мы сумели высветить всех, кто готовит такие акции. Вот такая ваша задача.

— Задача не из легких.

— Никто не говорил, что задание будет легким. Но что поделаешь, кто-то должен заниматься и такими делами. У вас есть какие-нибудь вопросы?

— Меня интересует уровень секретности проводимой операции.

Допив чай, Балмин отодвинул от себя кружку.

— Хорошо, что вы задали этот вопрос. А то, знаете ли, не люблю всякие недомолвки. Что я вам скажу… Уровень секретности — наивысший. О деталях предстоящей операции будут знать только три человека, включая меня и вас. И если что-нибудь случится, то вас будут считать предателем Родины.

— Понятно, — невесело протянул Петр.

— С этим нелегко смириться, понимаю… Но что поделаешь, так нужно! Работа у нас такая. Иначе утечки информации не избежать. Разумеется, никаких бумаг, никаких свидетелей. Будете действовать на свой страх и риск. Вам понятно?

Чай сделался невыносимо горьким. Пить его больше не хотелось.

— Так точно, товарищ комиссар третьего ранга!

— Не хотелось бы думать, что с нами что-нибудь случится. Все-таки и у меня, и у вас есть кое-какие планы на предстоящую жизнь. Но нужно учесть все варианты. В контрразведке случается всякое, да и коллеги из военной разведки могут существенно испортить нам жизнь. Если все пойдет именно так, как мы планируем, как только вы окажетесь в России, то напишите письмо вот по этому адресу. — Комиссар написал несколько слов на чистом листке бумаге. — Запомнили?

— Да.

— Мы вас тут же разыщем. Вы встретитесь вот с этим человеком. — Вытащив из кармана фотографию, он подал ее Герасимову. — Вы проинформируете его о ходе операции, — правый уголок рта комиссара чуть заметно дернулся в понимающей улыбке. — Вам он знаком?

Переборов неожиданное волнение, Герасимов сглотнул ком, подступивший к горлу.

— Так точно.

— В случае неприятностей, которые могут случиться с вами уже на территории Советского Союза… Короче, вы не должны раскрываться ни в коем случае. Кто бы и из какого ведомства вас ни допрашивал. Вам понятно?

— Да. — Герасимов отвечал коротко, собранно. Началась серьезная работа.

— Мы в свою очередь найдем способ, чтобы вас вытащить. Вы что-то хотели спросить?

— У кого-нибудь еще имеется аналогичное задание?

Немного помолчав, Балмин отвечал:

— Кроме вас, был еще один человек, который выполнял аналогичное задание, но недавно связь с ним прервалась. Его оперативный псевдоним — Племянник. У нас есть основания полагать, что он угодил в руки гестапо.

— Понимаю.

— Никому не доверять — это первое правило. Ни в лагерях, куда вы попадете, потому что они напичканы фашистскими агентами. Ни здесь! Я, конечно, далек от мысли, что немецкие шпионы работают у нас в каждом дивизионе. Все-таки сейчас не сорок первый год, когда немцы умудрялись внедрять свою агентуру даже на уровне рот и взводов… Но все-таки, чем черт не шутит! И еще… Всего, конечно, в этом деле не предусмотришь. Могут возникнуть самые разные ситуации. Но запомните: если какой-то человек в разговоре с вами или еще по какому поводу назовет число триста восемнадцать, повторяю: триста восемнадцать, то вы можете доверять этому человеку. Он из контрразведки. Триста восемнадцать! Запомнили?

— Запомнил, товарищ комиссар третьего ранга.