Я взял чашку, сел рядом с Ириной, подложил под ее голову кипу мятых старых журналов. Она открыла глаза, коснулась губами чайной ложечки, которую я поднес, отпила.

– Кирилл, – прошептала она, глядя на меня с невыразимой мольбой. – Давай поедем к тебе, запрем твою стальную дверь…

Я понял, что если мы так не сделаем, то умрем. Всему есть предел.

Видеозапись произвела настоящий фурор. Сичень с треском провалился на выборах. Четыре дня спустя, когда мы с Ириной еще сидели за стальной дверью в моей квартире, Дзюбу сняли с должности и завели на него уголовное дело. Об этом я узнал из программы новостей. Ирина запретила мне смотреть телевизор, но я незаметно отнес приемник в ванную и сунул его в стиральную машину. Через окошечко в круглой дверце стиралки я и увидел, как на Дзюбу надели наручники.

Три дня спустя мы вышли из добровольного заточения и по сей день тщетно пытаемся найти следы Игната. Никто не знает, где он.

Но я знаю другое. Я знаю, что оно еще вернется, это человекообразное существо, покрытое шерстью; оно вернется под другим именем, с другой внешностью, и снова организует шоу с рыгающей музыкой, взрывоподобными фейерверками, с голыми, всем доступными телами, с льдистой мишурой, бесплатной водкой, с обещаниями, клятвами и неожиданно притягательными лозунгами; и люди, потерявшие рассудок и совесть, со смехом и плясками зальются водкой и кровью…

И еще я знаю, что это наверняка случится там, где его ждут.