крестинах отдельно, а вас прошу сейчас. Окажите милость! Вас же можно считать истинной матерью, раз подарили жизнь.

— К сожалению, я не очень знатного рода, — растерявшись от такого неожиданного предложения, промямлила я. — К тому же здесь нахожусь не по своей воле. Я, как и ваша дочь, пациентка Ильи Андреевича.

— Неважно! Даже если бы стоял выбор между императорской семьёй и вами, то выбрал бы в крёстную мать вас.

— Хороший выбор, — кивнула Клавдия, явно веселясь, видя моё смущение. — Уж поверьте, Анатолий Иванович, что для такого странного ребёнка подобная крёстная мать подходит лучше всего. Не прогадаете. А сейчас я бы на вашем месте отдала внучку кормилице. Не будем морить дитя голодом. Сами же отдохните в гостевом доме, а то вижу, что совсем вымотались в дороге.

— Да-да. Конечно.

Утром мы проводили отдохнувшего и словно помолодевшего на несколько лет барона Харитонова. Несмотря на печаль в глазах из-за утраты любимой дочери, в них также теплилась и надежда. Он с чувством поцеловал мне руку на прощание и пообещал непременно сообщить дату крестин.

— Вот она, жизнь, — философски сказала Клавдия, глядя вслед процессии. — Горе и радость идут рука об руку. Иногда и не поймёшь, что из чего произрастает.

Елецкие вернулись через четыре дня. Даже не отдохнув нормально с дороги, позвали к себе Клавдию и о чём-то долго с ней совещались. Уже ближе к ночи я сама была вызвана к Екатерине Михайловне.

— Как вы себя чувствуете? — спросила я её, глядя на уставшее лицо женщины.

— Плохо, — призналась она. — За свой длинный век из семерых детей похоронила четверых, но Анна была самой тяжёлой утратой.

— Давайте я вас немного подлечу Даром?

— Успеется, Лизонька. Я с тобой по другому поводу поговорить хочу. Про Илью Андреевича и про мой Дом Призрения.

— Неужели закрыть хотите? — ахнула я, понимая, что после смерти дочери подобное возможно.

— Нет. А вот Илья Андреевич хочет покинуть нас и вернуться на военную службу. Разочаровался в себе, как в докторе.

— Вы ведь должны быть этому рады? Кажется, он говорил про то, что пошёл вопреки вашему мнению, выбрав врачебную стезю.

— Была. И вернись мой внук на императорскую службу из-за того, что она ему более интересна, то выдохнула бы с облегчением. Но тут получается, что он бежит от самого себя. Сдаётся. Тут не карьеру, а душу спасать надо. Поговорили бы вы с ним, а то меня он не слушает.

— Когда? — только и спросила я.

— Прямо сейчас и идите. Спасибо.

Илья Андреевич находился в своём кабинете. Идя к нему, я опасалась, что он уже с горя опять начал пить. Но князь был трезв и сосредоточен. Он сидел за своим столом и разглядывал какие-то чертежи, при этом грустно, саркастически ухмыляясь.

— Здравствуйте, Лиза, — поднял он голову, как только я перешагнула порог. — Сами пришли или бабушка отправила?

— Княгиня. Но я бы всё равно рано или поздно явилась. Скажите-ка, доктор, а что вы тут учудить собираетесь?

— Какой я доктор? Давайте смотреть правде в глаза, что пустое место. Несмотря на годы учёбы, даже ваша деревенская девочка Устинья более смышлёна в лечении. Вон как на операции вам лихо помогала. А что у меня за спиной? Ничего. Даже родную мать не смог от смерти уберечь. Поэтому не тешу себя больше иллюзиями. Как только найду подходящую замену на своё место, то сразу же подам прошение в Адмиралтейство о восстановлении меня на службе.

— Как знаете.

— Даже отговаривать не будете? — удивился он.

— Ну, вы не младенец, а умный, серьёзный мужчина. Спросите совета — посоветую, но сама лезть не собираюсь. Я уважаю вас и как личность, и как доктора, поэтому заранее согласна с любым вашим решением.

— Про доктора вы лукавите. Не получился он из меня. Да всё это врачевание… После разговоров с вами у меня сложилось стойкое ощущение, что я действительно шарлатан, учившийся лечить людей у таких же шарлатанов. От подобных больше вреда, чем пользы.

— А что это у вас за чертежи? — поинтересовалась я, резко перейдя на другую тему.

— Тот самый электрический механизм, которым собирался победить все болезни мира. Наверное, прозвучит глупо, но он мне до сих пор очень дорог. Сколько надежд, эмоций вложил я в него. Сколько бессонных ночей провёл, размышляя над ним. В этих простых с виду линиях заключена часть моей жизни.

— Не считаю это глупым. Лучше поясните принцип действия.

— Если вкратце, то всё очень просто. К конечностям человека, а также на голову прикрепляются источники электричества. Они начинают работать одновременно и, пройдя по крови, достигают сердца. А дальше уже из сердца в правильно переработанном организмом виде, тоже вместе с кровью, электрическая материя рассылается по всем органам, тем самым обновляя их своими импульсами и излечивая.

Главная сложность заключается в том, чтобы подобрать правильное соотношение электрической материи. Ну, это вы и так знаете, ведь сами когда-то мягко указали мне на этот недочёт. Я прислушался к вашим словам и много думал. По моим расчётам доступ к сердцу не так и сложен, а вот от него уже всё исходит очень странно. Сейчас я скажу, быть может, не новую для вас вещь: в человеке не одна кровеносная система, а две.

Одна замкнута на сердце и лёгких. Обогатительная. Приводит кровь в надлежащее состояние, насыщая кислородом и питательными веществами. Вторая же, более обширная кровеносная система, опутывает весь организм и питает его. Обе системы пересекаются в сердце: значит, этот орган — путь к лечению всех болезней.

Но как работает сердце? Почему он умудряется сокращаться всю нашу жизнь, не останавливаясь ни на секунду? Вижу единственную причину: в нём есть неопознанный пока наукой источник электрической материи, дающий возможность работать сердцу и разносящий через кровь правильное электричество от него до всех органов. И именно его я хотел заменить своим прибором, заставляя сердце биться в здоровом ритме.

Услышав это, я раскрыла рот от удивления. Ничего себе! Илья Андреевич, сам не осознавая, шёл по пути создания кардиостимулятора и дефибриллятора в одном флаконе! Ещё и зачатки физиотерапии имеются! Да, пусть и неправильный, абсолютно неработающий у него аппарат, но идея опередила время лет на сто минимум!

— Доктор… Вы гений! — только и смогла вымолвить я.

— Ерунда, — скривился он. — Эта игрушка никому не нужна, и пользы от неё никакой.

— В таком виде, несомненно. Больше на пыточное приспособление похоже. Но если всё упростить? Если сделать не панацеей от всех болезней, а аппаратом для останавливающегося сердца? Представьте на секунду… Больной почти что