США, как и Франция, поспешили отвернуться от Руанды как от чумного больного. В головах американских дипломатов и военных возникал признак масштабной региональной катастрофы. Заместитель помощника министра обороны США по делам Среднего Востока и Африки Джеймс Вудс писал в меморандуме от 11 апреля 1994 г.: «Пока не удастся убедить обе стороны вернуться к мирному процессу, будет продолжаться массовое (сотни тысяч смертей) кровопролитие, которое, возможно, затопит и Бурунди. Кроме того, миллионы людей хлынут в соседние Уганду, Танзанию и Заир, что значительно превысит возможности приема в этих странах». «Собирается ли США вмешиваться?» – задавал вопрос Вудс, и сам отвечал на него: «Никакого вмешательства во внутренние дела Руанды или Бурунди до тех пор, пока мирный процесс не будет восстановлен»[1126]. Общее отношение политических кругов США к руандийскому кризису весьма ясно выразил 14 апреля лидер республиканской оппозиции в Сенате Боб Доул, заявивший на Си-би-эс в программе «Лицом к стране»: «Я не считаю, что у нас есть там какие-то национальные интересы. Я надеюсь, что мы не будем вмешиваться. Я не думаю, что мы будем . Американцы ушли. Насколько я могу судить, в Руанде на этом следует поставить точку»[1127]. Журналист «The New York Times» Элейн Сайэлино в статье под говорящим названием «Для Запада Руанда не стоит политических свеч» писала: «Погружение Руанды в хаос и анархию вызвало выражения ужаса и симпатии со стороны международного сообщества и твердую решимость держаться от нее подальше. Хотя великие державы в прошлом принимали участие в гражданских войнах в новых государствах Африки, это обычно происходило в рамках геополитической борьбы периода холодной войны, а те мотивы исчезли. В отличие от Заира… Руанда – маленькая, бедная и незначительная в глобальном масштабе страна. В отличие от Анголы… у Руанды нет крупных запасов нефти Ни один член ООН, располагающий армией, достаточной для того, чтобы изменить ситуацию, не желает рисковать жизнями своих солдат для потерпевшего крах африканского государства с вековой историей племенных столкновений и глубоким недоверием к внешнему вмешательству»[1128].

Одновременно с Францией решение о полном уходе из Руанды принял третий ключевой международный игрок – Бельгия. 12 апреля на утреннем заседании правительства Класу было поручено закрыть посольство и эвакуировать весь дипломатический персонал. В начале пятого часа вечера посольство Бельгии в Кигали прекратило свою деятельность, а посол Свинен покинул столицу вместе с группой европейских и руандийских правозащитников. В первой половине дня 15 апреля последние бельгийские коммандос эвакуировались из Руанды – операция «Силвер бэк» завершилась[1129].

Примеру ключевых игроков последовали и все остальные государства, имевшие с Руандой дипломатические отношения, в том числе и Россия, которая 12 апреля вывезла своих дипломатов и граждан (22 человека) через Бурунди в Москву[1130]. В Кигали не прекратило деятельность только посольство КНР.

В итоге масштабных операций «Амариллис» и «Силвер бэк» из Руанды было эвакуировано приблизительно 4 тыс. иностранных граждан[1131]. В них было задействовано около тысячи прекрасно экипированных и обученных французских, бельгийских и присоединившихся к ним на заключительном этапе итальянских военнослужащих[1132]; кроме того, в Кении и Бурунди были размещены 800 бельгийских коммандос и 300 американских морских пехотинцев. В то же время за три основных дня эвакуации (9–11 апреля) в стране погибло около 20 тыс. руандийцев. В распоряжении командующего силами МООНПР в тот момент находилось 440 бельгийцев, 942 бангладешца, 843 ганца, 60 тунисцев и 255 военнослужащих из других стран, чья подготовка и оснащение (если не считать бельгийский контингент) оставляли желать много лучшего. В телефонном разговоре с советником Генерального секретаря ООН 10 апреля Даллэр сказал, что для прекращения убийств ему, помимо расширения мандата, было бы достаточно 5 тыс. солдат[1133]. Если бы соединения, участвовавшие в спасении экспатриатов, присоединились к силам МООНПР, то ситуация могла коренным образом измениться. «Шла массовая резня, – вспоминал Даллэр, – и неожиданно здесь, в Кигали, у нас оказались силы, в которых мы нуждались, чтобы ограничить и, возможно, даже остановить ее. Однако забрали своих людей, развернулись и ушли»[1134]. Но даже если бы правительства западных стран, эвакуировав иностранных граждан, хотя бы оставили в Кигали своих дипломатических представителей, их присутствие вместе с журналистами могло стать сдерживающим фактором для инициаторов геноцида и, что не менее важно, помогло бы спасти жизни многих из тех, кто нашел 7–12 апреля убежище в посольствах. «Я фиксирую 12 апреля, – пишет Даллэр, – как день, когда от равнодушия к Руанде мир перешел к тому, чтобы оставить руандийцев на произвол судьбы. Быстрая эвакуация иностранных граждан… стала сигналом для организаторов геноцида перейти к апокалипсису»[1135].

Вечером 12 апреля Мэдлин Олбрайт, постоянный представитель США при ООН, выступила с речью в вашингтонском Мемориальном музее. «Как мы должны реагировать, – спрашивала она, – когда власти и ресурсы государства направлены на уничтожение целых категорий людей? Как могут столь многие люди, способные на великодушие и теплоту в других ситуациях, опускаться на уровень диких зверей? Как может цивилизация не реагировать на преступления такого масштаба и при этом называть себя “цивилизованной”?»[1136]Эти слова Олбрайт произнесла по поводу военных преступлений в бывшей Югославии. Никто не подумал о том, что они гораздо больше подходили к описанию того, что в тот момент происходило в самом сердце Африки.