Глаза Джесс округлились, она сжала губы, будто боялась издать звук, и позволила себя коснуться. Я обнял ее, а она не противилась, и было так хорошо, что я готов был стоять так вечно.

– Но раз ты предложила, а я без тебя не могу, то, если ты не передумала…

– Еще чего!

Я улыбнулся моей девочке, прижал ее к себе всю и, хотя ничего мы еще не решили, не выработали план и я вообще не знал, что из этого получится, – сказал:

– Значит, поедем.

– А как же мастерская, твои братья?

– Я говорил с Клетусом и Бо – с мастерской что-нибудь придумаем.

– Ты уже говорил с Клетусом и Бо о своем отъезде?!

– Да.

– Как же они без тебя?

– Разберемся. Они желают мне счастья.

– Но ты правда веришь, что будешь счастлив? Можно пойти на компромисс – учебный год прожить здесь, а летом отправиться в путешествие.

– Я не хочу, чтобы ты предпочла своей мечте компромисс.

– Но как же твои мечты?

– Я мечтаю только о тебе. Ты и есть моя мечта, Джессика Джеймс. Не гонки в Каньоне или по серпантину и не ремонт старых тачек. Я хочу провести жизнь с тобой. Может, ты считаешь меня сумасшедшим или старомодным, но, когда думаю о своем будущем, я вижу в нем только тебя.

Джесс улыбнулась, и в этой теплой улыбке было столько надежды, что меня даже не смутили стоящие у нее в глазах слезы. Видеть ее счастливой было потрясающе, и во мне что-то родилось (походило на мощный удар в грудь, землетрясение или фундаментальную перестройку натуры).

Не думая ни о чем, кроме того, что я хочу в эту самую секунду, я поцеловал Джесс. Я целовал ее страстно, точно вкладывая в поцелуй всю душу – так оно и было. Я гладил под сорочкой ее горячий живот, сжимал ее тело, пока стягивал трусики вниз по бедрам.

Джесс ахнула, когда моя рука коснулась ее самого нежного места.

Черт побери, я хотел ее. Мне это было необходимо. Мне нужно было, чтобы Джесс еле сдерживала сладострастные стоны, когда я вхожу в нее, и чтобы я держал ее руки, и чтобы она была голой, и чтобы я мог ощущать эту женщину своей. Я хотел взять Джесс быстро и сильно, и я хотел взять ее медленно и нежно.

– Дуэйн! – выдохнула она, легонько пихнув меня в грудь. – Погоди, стой, ты что делаешь? Подо мной мамина спальня, а за стеной Клэр!

– Я хочу тебя, – сказал я. Кажется, одновременно у меня вырвалось страстное рычание.

Большие глаза Джесс вопросительно смотрели в мои, хотя дыхание вырывалось у нее резко и неровно, а бедрами она терлась о мою руку.

– Это тоже часть твоего плана? – задыхаясь, спросила она.

– Джесс, я уже сказал – у меня нет плана. Все, что я знаю, – мне необходимо быть в тебе, и немедленно. Я хочу тебя и не могу думать ни о чем другом.

Ее прелестный рот изогнулся в мечтательной улыбке, из груди вырвался прерывистый вздох.

– Ты реально забрался ко мне в спальню посреди ночи, чтобы заняться со мной сексом?

– Да, я как раз это и делаю. – Я нагнулся, чтобы снова припасть к ее губам, но Джесс уклонилась, лукаво глядя на меня.

Ее рука скользнула с моего плеча по груди вниз, и Джесс принялась растирать меня ладонью через джинсы.

Я пошел на Джесс, пока она не оказалась вплотную к кровати и, не удержавшись на ногах, упала на нее. Она смотрела на меня, слегка приоткрыв рот.

– Снимай сорочку, – велел я, подтолкнув ее колени, – раздвинь ноги.

Я стянул рубашку, сбросил ботинки, расстегнул джинсы, стащил и оставил на полу.

Все это время ее взгляд неотрывно следил за мной и раздевал меня. Мне это страшно понравилось.

Пальцы Джесс расстегнули пуговки сорочки, обнажив ложбинку между грудей.

– Дуэйн, ну ты и извращенец, – прошептала она.

Я забрался на кровать между ее расставленных ног, раздвинул их шире, погладил жаждущую середину своим членом и прошептал на ухо:

– Если ты готова, я буду извращенцем всю ночь.

* * *

– О чем ты думаешь?

Я глядел в потолок. Вопрос застал меня врасплох, потому что мы так долго лежали молча. Надо было поспать – я здорово устал, зато разум у меня наконец-то пришел в чувство.

Однако Джесс тормошила меня поцелуями и прикосновениями, ласками и объятьями, и я не был склонен в чем-то ей отказывать. Я ждал, пока она успокоится, затихнет и заснет, а пока наслаждался ощущением Джесс в моих объятиях.

– Я думаю, что у тебя обалденно мягкая кожа, – искренне ответил я.

– Правда?

Пристроив свое бедро между моих, Джесс лежала на животе. Руку она забросила мне на грудь, а лицом уткнулась в шею. Я чувствовал на плече ее дыхание.

– Ага.

Она приподнялась на локте и поглядела на меня сверху вниз:

– Хочешь, скажу название моего увлажняющего крема? Могу и тебе такой подарить. На Рождество в чулок положу.

Я постарался ответить, не изменившись в лице:

– Мой чулок и так полон до отказа.

Джесс чуть улыбнулась, но глаза остались грустными. Я пропустил бы эту грустинку, если бы не видел в темноте.

Она шевельнулась, словно собираясь снова лечь, но я взял ее за руку:

– Что случилось?

Джесс заморгала:

– Ты что, видишь мое лицо? Здесь же темно!

– Так это же я… Не хочешь сказать, о чем ты думаешь?

– Ты видишь в темноте? – Она прищурилась.

– Скажу, когда ты ответишь на мой вопрос.

Джесс колебалась, и у меня в груди все сжалось от страха.

Но тут она решилась:

– Тетя Луиза на самом деле была… моей матерью.

Не успели эти слова дойти до меня, как Джесс сморщилась, судорожно всхлипнула, и по щекам покатились слезы. Вскоре она уже плакала, упав лицом мне на грудь. Я машинально обнял ее, поглаживая по спине, и через пару секунд до меня дошло.

– То есть это она тебя родила?!

Джесс кивнула, не поднимая головы.

– И давно ты об этом знаешь?

– С прошлого четверга, – долетел до меня приглушенный ответ.

Я выругался и прижал ее к себе. В груди снова все сжалось. Раскаяние порядком запоздало, но если бы я мог перемотать события на неделю назад и повести себя иначе, я бы так и поступил.

– Прости меня. Надо было мне… Прости.

Джесс покачала головой и приподняла лицо, шмыгнув носом:

– Ничего, все нормально. Правда. Я просто…

– Я должен был быть рядом. Надо было прилететь в Техас на похороны.