А чего вы хотите? Это мы двести лет назад из старого мира сюда провалились, а тут Средневековье глухое в самом разгаре. Вот и получился такой загадочный гибрид дикости с технологиями, зовущийся Великоречьем. Могу поспорить, что за Граничными хребтами, за Дурными болотами люди так и продолжают жить, как жили двести, триста, пятьсот и тысячу лет назад. К тому же, как заметили учёные из пришлых, общества, владеющие магией, не так остро нуждаются в техническом прогрессе. Если бы не возникли Новые государства здесь, то, скорее всего, никакого прогресса ни в чём, кроме самой магии, мы бы и не наблюдали.

Появление же пришлых ударило именно по магии и лицам, ею владеющим, сиречь — колдунам и магам. Если в прошлом хорошо обученная герцогская дружина, подкреплённая парой-тройкой таких магов, была уязвима лишь для такой же дружины, то, с тех пор как этот мир узнал, что такое артиллерийский и миномётный огонь с закрытых позиций, ценность боевой магии резко снизилась. Да и хороший стрелок из винтовки мог уже конкурировать с магом с расстояния эдак метров пятьсот, что выходило за предел воздействия атакующего боевого волшебства. Поэтому в последние века боевая магия свелась к обороне и использовалась как средство обнаружения противника. А также как средство борьбы с аналогичной активностью неприятеля. Не больше и не меньше.

Отсюда пошло снижение «удельного веса» магов и волшебников при дворах местных правителей. Если раньше они чуть ли не правили, прикрываясь местными феодалами, то после прихода нас в этот мир ситуация изменилась. Сеньоры и суверены пожелали править своими землями самостоятельно, без капризных персонажей в мантиях за спиной. Более того, даже возникло несколько групп наёмников, в основном смешанного «пришло-аборигенского» состава, которые «принимали заказы» на особо мешающих «повелителей Силы». И успешно, вследствие чего оставшиеся в живых глубоко задумались — стоит ли настолько вступать в конфликт с владыками земными? Может быть, лучше мирно сосуществовать, чуть поступившись амбициями?

Некоторые волшебники и маги из аборигенов предпочли объединиться с новой силой, достаточно вспомнить учителя Маши — Валера. И не прогадали, если по большому счёту. Некоторые перебрались на жительство в Новые государства не только потому, что те были сильнее, но и потому, что нравы в них были в чём-то проще, терпимей, а в чем-то и условия проживания лучше. В той же гигиене и санитарии, например. Ватерклозет для тутошнего населения, например, был величайшим из откровений. И тот же душ. В результате мы получили в качестве резидента города Великореченска молодую колдунью-аристократку Велиссу вер-Бран, вполне освоившуюся среди пришлых эмансипе из местной аристократии, предпочитавшую миленький коттедж в Великореченске родовому замку.

Нет, надо всё же научиться удерживаться в рамках повествования. К чему это я? К тому, что увидел подозрительных верховых, быстро растворившихся в лесу, когда навёл на них бинокль. Подозрительно? Очень.

До Бродов оставалось около двадцати километров, и я решил проскочить их в темпе. В конце концов, машина быстрей лошади, а ещё с нами есть колдунья. Которую я и спросил:

— Людей засекать умеешь?

— Умею, но не с ходу. Для этого специально колдовать надо. Засаду не обнаружу, — обломала она мою надежду.

— А что можешь полезного сделать? — спросила уже Лари.

— Могу щит выставить. Ненадолго, секунд на десять, но очень крепкий, ничего сквозь него не проскочит, — гордо ответила Маша. — Разве что из пушки пальнут.

— Хм… здорово, — кивнул я.

И как я раньше спросить не догадался? Привык никогда на магию не рассчитывать, поскольку работал один, а сам к ней не способен, хотя тот же Пантелей у меня на глазах отличный щит ставил: пули в потолок летели. Можно было и запомнить.

— А как быстро выставишь? — решил я углубиться в детали.

— За секунду. Но щит двусторонний, мы через него тоже стрелять не сможем.

— Хоть такой, — вздохнул я.

Тоже неплохо. Если нас сразу не расстреляют, без предупреждения, то щит даст нам преимущество. А если в кого сразу и выстрелят, так это в меня, потому что мужик и за рулём. А молодых красивых женщин попытаются захватить. Их можно продать дорого, они вдвоём могут стоить дороже моего грузовика. На них же не написано, что они колдунья с демонессой. Вру, на демонессе написано. Правда, для этого с неё надо тюрбан снять, чтобы разглядеть «вторичные расовые признаки».

— Дамы, в общем — держитесь крепче, — скомандовал я. — Ускоримся. Не нравятся мне эти наблюдатели.

— А если они бревно поперёк дороги уложили? — спросила Маша.

— Не думаю, — засомневался я. — Егеря катаются в разные стороны, найдут бревно — сразу тревогу поднимут, искать начнут. Скорее всего, попытаются водителя снять из винтовки — у них, по слухам, хорошие стрелки есть.

— Тебя, в смысле? — уточнила Маша.

— Меня, меня, но ты не беспокойся, у меня есть средство. А ты после выстрела сразу щит выставляй. Стрелять будут где-то на поляне, если будут. В самом лесу дистанция боя короткая, можно даже не успеть прицелиться по движущейся машине.

Дальше дамы возражать не стали, только крепче вцепились в стальные ручки, приваренные в нескольких местах в салоне грузовичка. А я прижал педаль газа, и мотор зарычал бодрее, не быстро, но неотвратимо разгоняя увесистую машину. Тряска сначала усилилась, но затем, когда мы совсем разлетелись, даже ослабла. Я же вцепился в руль, стараясь не «потерять» машину на кочке или в повороте, потому как лесная грунтовка для автогонок приспособлена плохо. Настоящих дорог в этом мире пока не появилось, да и не ожидалось их появления. Были только грунтовки, отличающиеся степенью накатанности, ну и в городах имелось какое-никакое покрытие. Не во всех, разумеется. В ином аборигенском городе можно было осенью даже посреди улицы в луже утонуть.

Тяжёлые зубастые покрышки гулко стучали по кочкам, грохотал задний борт кузова, глухо постукивали друг о друга и плескались бочки с бензином за спиной. Я сжал зубы, чтобы случайно не откусить себе язык на какой-нибудь особенно большой колдобине, каких тут хватало, сильнее вцепился руками в большое колесо руля, старясь предугадать тот момент, когда его рванёт у меня из рук. Хорошо, что рессоры новые, и спереди, и сзади, глотают неровности без пробоя.

Взгляд я почувствовал. Хорошо, что кто-то распалил себя до ненависти перед тем, как выстрелить. Или не до ненависти, а до большого азарта, что, считай, одно и то же. Я лишь крикнул: «Атас!» — а сам пригнулся к самому рулю. И вовремя. Прямо за спиной раздался удар в доски, прикрывающие бочки с соляркой, донёсся звук выстрела. И в ту же секунду Маша что-то выкрикнула, вокруг машины кольцом взметнулась пыль, воздух прострелило электрическими искрами. И следующие пули визгливыми рикошетами ушли в стороны, отразившись от накрывшего нас купола, как от стены.

Я вдавил педаль газа до упора, движок завыл, машина ещё ускорилась. Со стороны леса показались на рысях несколько всадников, человек пять. Они рванули было в галоп, но почти сразу осадили коней, остановились, глядя нам вслед. На двоих из них как минимум я заметил мундиры зуавов. Дезертиры, значит.