Вот уж этого Киселев никогда не смог бы забыть, даже если бы очень захотелось. И на его лице родилась улыбка, которая могла бы дать завидную фору любой телевизионной звезде…

– Теперь я ваш с потрохами!

Отныне заседания Думы вел моложавый председатель, седина в его густой красивой шевелюре умело убавляла с пяток годков. Слушая его сильный уверенный голос, трудно было поверить, что многие решения исходили от человека в светлом строгом костюме, затерявшегося среди множества парламентариев.

Этим человеком был Владислав Геннадьевич Щербатов, известный вор с погонялом Варяг.

День был душный, город изнывал от жары, а прохожие, словно рыбы, выброшенные бурей на берег, с трудом передвигались по расплавленному асфальту. Единственное сейчас спасение – это лес! Вот где даже слабый ветерок может свежестью обласкать лицо и вдохнуть в ослабевшее от зноя тело живительную прохладу.

В один из таких дней Варягу позвонил Ангел. Неожиданный звонок заставил разжать объятия, в которые он заключил Свету, и, освободившись от ласкового плена, она спряталась под легкую простыню.

– Это я тебя беспокою, Владислав. Ты сейчас свободен?

– Что случилось?

– Дело весьма срочное, мне нужно с тобой встретиться немедленно.

Варяг посмотрел на Свету. Она подглядывала за ним из-под простыни, ожидая продолжения сладкого плена.

– Хорошо. Буду. В том же сквере?

– Да.

Свете уже давно не надо было ничего объяснять. Она поняла все в том вагоне, который отвозил ее суженого в пермские лагеря. Знала, что после того, как Владислав положит трубку, он не спеша оденется и уйдет, бросив на прощание свое обычное: «Скоро не жди!»

Так и случилось. Только в этот раз приласкал ее теплой ладонью по горящей щеке и на прощание хлопнул дверным замком.

Варяг увидел Ангела издалека. Он любил этот сквер за тишину и плотную густую тень и еще за то, что здесь можно было выкурить пару сигарет, предаваясь приятным воспоминаниям. И если кто и может потревожить покой в эти часы, так это смех редких парочек, наслаждающихся так же, как и он, уединением.

Только такая романтическая натура, как Ангел, могла назначать встречи в этом сквере.

На двух соседних лавочках сидели четверо парней – обычная охрана Ангела. На проезжей части, взобравшись рифленым колесом /на тротуар, стоял ярко-оранжевый «седан». Ангел был одинаково неравнодушен как к красивым женщинам, так и к броским машинам. И цвета он выбирал такие же яркие, как ультрамодная помада у молодых женщин.

– Садись, – гостеприимно махнул рукой Ангел, будто приглашал не на скамейку, потемневшую от сырости, а усаживал в мягкое удобное кресло.

Варяг присел.

– Не надоела ли тебе эта игра в прятки? – не смог скрыть раздражение Варяг. – Мог бы зайти прямо ко мне, ничего страшного не случится. Мы уже поднялись так высоко, что трудно представить силу, которая посмела бы сковырнуть нас с этого Олимпа.

Ангел остался безмятежен, как утес перед беснующейся стихией. Варяг мог иногда вскипать, но потом делался мягким, словно воск, расплавленный солнцем. «Может, от теплой титьки его оторвали, – решил Ангел, – оттого и нервничает?»

– Все? Успокоился?

– Ну давай, что там у тебя? – спросил Варяг.

– От Сержанта давно вестей нет?

Умеет Ангел удивить, чего он не ожидал, так это разглагольствований о Сержанте.

– Давно, – умело скрыл раздражение Варяг. – Может, его убили?

– Так вот, что я хочу тебе сказать, Владик. Не убили! Живой и здоровый!

– И где он сейчас? Почему не объявился?

– Сейчас он где-то недалеко от Москвы и скоро будет здесь.

– Откуда тебе это известно?

– Среди людей Валаччини у меня есть купленный человек, вот он-то и сказал, что старик расколол и тебя, и твой план. Все это время он ждал у своего дома киллеров из России, вот поэтому неплохо подготовился. Валаччини убил всех, кроме Сержанта.

Теперь понятно, почему Рыжий не давал знать о себе.

– Тогда почему же он не убил Сержанта?

– А вот здесь и начинается самая главная хитрость. Валаччини расколол Сержанта, как полый орех. Он решил его использовать против тебя и отпустил его сразу, как только получил обещание, что тот убьет своего прежнего заказчика. То есть тебя, Варяг, – спокойно проговорил Ангел.

Владиславу показалось, что подул холодный ветер: холод забрался под рубашку. Черт бы побрал этого мясника! – вспомнил Варяг о том, как Сержант хладнокровно расстрелял Колуна и Гордого. Неужели следующий он?

– Но с чего ты взял, что Сержант бросится выполнять свое обещание? – Варяг отвел взгляд.

Парни на соседних лавочках безмятежно курили и совсем не подозревали, о чем говорили законники.

– Ты знаешь, кого мы нанимали на службу. Сержант вообще непредсказуем! Он служит только одному богу – деньгам! Не исключено, что он затаил на тебя обиду. Ты же сам хотел избавиться от него, может, он это почувствовал? Может, он считает тебя виновным в смерти своих парней. Но скорее всего, он Валаччини боится больше, чем тебя. Не нужно забывать о том, что все его сбережения находятся на Западе, к которому он привязан и, уж конечно, не захочет менять сытое житье на прозябание в какой-нибудь глухомани.

– Что ты делаешь для того, чтобы убрать его?

– Мои люди уже видели человека, похожего на него. Каждый из них имеет его фотографию. Но он как оборотень, он постоянно меняет свое обличье. Мы контролируем все вокзалы, аэропорты, крупные перекрестки, и если он только попадется в поле нашего зрения, то сразу будет убит. Однако тебе, Варяг, нужно где-то отсидеться.

– Я никогда и никого не боялся, не собираюсь бегать и от какого-то Сержанта! Буду жить так, как и жил.

– Варяг, не горячись, не забывай, что ты принадлежишь не только себе. Точнее сказать, что ты вообще не принадлежишь себе! Сержант – профессионал высшей пробы. Вспомни, как он пристрелил Колуна и Гордого. Только два выстрела – и никаких следов. В милиции до сих пор думают, что это разборки. Точно так же он может подъехать и к тебе.

– Что ты предлагаешь?

– Ты должен залечь на дно и не показываться по крайней мере месяц-полтора.

– Это невозможно, Ангел, – покачал головой Варяг. – Я должен быть в Думе! Теперь это моя главная работа!

– Послушай меня, Варяг, – начинал терять терпение Ангел. – Все это может и обождать.

– Ситуация меняется каждый день, только одним своим присутствием я придам уверенность многим. Без меня все развалится и полетит к чертям, тогда придется начинать все сначала.

Ангел понял, что это была точка в разговоре. Варяг умел быть упрямым.