мужчина, который рассказывал мне все о своей работе, всем со мной делился, каждому говорил, что я чудесная и обворожительная, – он до сих пор использовал это слово в мой адрес, причем, к моему смущению, прилюдно. Даже не знаю, зачем мне понадобились чужие россказни, и без них было ясно, что он великолепен.

Я слушала жалобы женщин на то, что им изменяют. Многие из них, даже умудренные жизненным опытом, ходили к источнику Святой Анны в надежде на какое-то волшебство, способное спасти их брак. Я же просто знала, что Лоренс мне верен. Он был таким же влюбленным и так же страстно желал близости, как и много лет назад, когда мы только познакомились в том лыжном домике и я не подпускала его к себе. Иногда я уставала, или должна была изучить свои записи, или рано вставать – в такие моменты я никак не могла ответить ему взаимностью; даже возникало смутное желание, чтобы он тоже устал, захотел спать или ненадолго потерял интерес к интимной жизни. Но, по рассказам коллег, с этого и начиналась дорога к изменам.

Нэнси часто говорила мне, что я, пожалуй, самая счастливая женщина на свете. То же говорила и тетя Шелл. И моя мама, и мама Лоренса.

Я и сама так думала.

Мне лишь хотелось, чтобы муж чуть больше интересовался моей работой. Я его работой интересовалась очень живо. Расспрашивала о делах, что он вел, помогала искать нужную информацию в судебных решениях. Я знала всех партнеров его фирмы, всех потенциальных партнеров, соперников, союзников. Мы до посинения обсуждали, когда уже наконец статус партнера предложат ему, и пришли к выводу, что это случится в ближайшие полтора года.

Я убедила мужа не говорить Алистеру, что в компании отца его уже ждет теплое местечко. Лоренс считал, что это придаст Алистеру уверенности в будущем, а я – что лишит его выбора.

Лоренс обсуждал со мной подобные вопросы за бутылкой вина, и это было именно обсуждение, а не спор. Он всегда вел себя в высшей степени разумно и старался понять мою точку зрения. Возможно, говорил он, я права и нашему сыну нужно дать больше свободы в жизни, больше простора для надежд и мечтаний, как было у всех нас. Слушая Лоренса, я задавалась вопросом: почему же я тогда постоянно просыпаюсь в три часа ночи, мучаясь от беспокойства?

Ведь, казалось бы, мне совершенно не о чем беспокоиться.

Но когда я подумала о школе Святого Мартина, то вдруг поняла, что меня тревожит. Лоренс не представляет себе, что значит преподавать. Не знает, какие чудеса там могут сотворить с глухими девочками. Он пытался выглядеть заинтересованным, когда я рассказывала ему о достижениях школы и о том, как ее выпускницы добиваются таких высот, о которых слышащие дети могут только мечтать.

Лоренс пытался. Знаю, что пытался, потому что понимал, как много для меня значит преподавание, и искренне хотел проникнуться моим энтузиазмом. Он повторял, что чем больше я рассказываю ему о своей работе, тем чаще он благодарит Бога за то, что наш Алистер не глухой. А я ведь ни о чем подобном не говорила, не намекала на это и даже о таком не думала.

Я знала, что если бы Алистер был глухим, то при помощи современных методов он бы все равно мог вести полноценную жизнь. Лоренс этого не знал. Он думал, что самой уместной реакцией на мои рассказы будет сокрушенно качать головой, цокать языком и благодарить судьбу за везение. Это выводило из себя.

Неожиданно мне подвернулась возможность пройти повышение квалификации, причем оно включало стажировку, а в школе Святого Мартина, лучшей из всех школ для глухих, были готовы взять меня на шестичасовую рабочую неделю. Если предположить, просто предположить, что стажировка пройдет успешно… тогда мне почти наверняка предложат перейти на полную ставку.

Я места себе не находила от радости. Так хотелось, чтобы Лоренс поскорее пришел домой и я поделилась с ним последними новостями. Но в тот вечер все разговоры были только о том, что происходит у мужа на работе. Один из основных партнеров его фирмы собрался в отставку. Это решение застало всех врасплох, да и вообще было совершенно не в его характере. Он сказал, что решил перебраться в Аризону и искать там себя. Ну или что-то еще столь же невразумительное. Явно спятил.

Я помнила этого человека. Какой-то невыразительный персонаж с такой же невыразительной женой, которая, скорее всего, не планировала переезжать в Аризону и участвовать в исканиях мужа. Я нетерпеливо слушала рассуждения о том, что теперь будет дальше: кого повысят, кого сместят, кто займется урегулированием вопросов, связанных с передачей прав собственности, кто вернется к активной деятельности.

В итоге я поняла, что благодаря всем этим перестановкам Лоренс получит долгожданное повышение. Наконец станет партнером своей фирмы. Я старалась порадоваться за мужа, уверяла его, что лучше так, чем обрести статус партнера после смерти предыдущего. Все-таки этот зануда, решивший бросить все и уехать в Аризону, почти наверняка собрался туда либо с подачи дамочки лет на двадцать моложе своей супруги, либо исключительно по собственному желанию.

– Наша жизнь сильно изменится, – звучно провозгласил Лоренс. – Начать хотя бы с того, что придется чаще принимать гостей. Но ты, Каролина, великолепная хозяйка, тебе это окажется только в радость. Опять же, будешь знать, чем себя занять, раз Алистер теперь в школе.

Не знаю, как поступили бы вы, но я почему-то решила не рассказывать Лоренсу о повышении квалификации и стажировке в школе Святого Мартина в тот вечер. Тот вечер был только его. Вместо этого я набрала мужу ванну с сандаловым маслом и, когда он погрузился в горячую воду, принесла ему бокал мартини. Затем достала из морозилки пару стейков, открыла бутылку вина, надела маленькое черное платье и зажгла свечи. Он раз двадцать повторил, что я обворожительна, что он не устает мной восхищаться и что он самый везучий мужчина не только в своей фирме, но и в целом мире.

Прошло четыре дня, прежде чем я смогла рассказать ему свои новости, – Лоренс был поражен до глубины души.

– Но ты никак не можешь принять это предложение. До школы Святого Мартина не меньше шестидесяти миль, – сказал он.

– У меня есть машина, да и скоро обещают проложить новую дорогу, не так уж и долго будет туда добираться, – непринужденно ответила я, пытаясь побороть разочарование, захлестнувшее меня из-за его реакции.

– Но, дорогая, это же такие расстояния! Я имею в виду, что думал…