Это решение было в какой-то степени неизбежным. Огромные запасы крепости практически невозможно было вывезти. Варшавский генерал-губернатор генерал-лейтенант князь П. Н. Енгалычев считал, что для эвакуации Варшавы требовалось 2 тыс. вагонов, а для эвакуации Новогеоргиевска – еще 1 тыс. Примерно ту же цифру – 200 поездов – дал инспектировавший крепость Ф. Ф. Палицын. Решить две эти задачи одновременно со снабжением фронта железные дороги не могли. Кроме того, вывоз крепостного имущества затруднялся неудобной конструкцией станций (слишком узкие перроны) и отсутствием подъездных железнодорожных путей к фортам93. Есть и другое объяснение отказу М. В. Алексеева эвакуировать крепость. По словам В. Е. Борисова, который якобы был сторонником полного отхода, М. В. Алексеев на докладе, во время которого принималось решение о судьбе Новогеоргиевска, заявил, что «он не может взять на себя решение бросить крепость, над которою в мирное время так много работали»94.

Словам В. Е. Борисова, как всегда, очень трудно доверять. Так, по его логике, М. В. Алексеев не мог взять на себя ответственность за одно непопулярное решение и поэтому сознательно поставил в безвыходное положение почти 100-тысячный гарнизон с 900 орудиями. При этом М. В. Алексеев не хотел рисковать оставлением в Ивангороде гораздо меньшего числа войск с 300 орудиями. Инспекционная поездка Ф. Ф. Палицына в Новогеоргиевск была затеяна, по его словам, с одной только целью: еще раз убедиться в правильности выбранного решения оборонять эту крепость. 7 (20) июля, после очередного приезда Николая Николаевича (младшего), Ф. Ф. Палицын отметил в своем дневнике: «Новогеоргиевск получит гарнизон и, если окажется возможным, ему подвезут и патроны. Бобырь нервничает, что видно из его просьб»95. Даже неуверенность коменданта крепости в благополучном исходе обороны не изменила решимости М. В. Алексеева. Для этого должна была быть другая, более веская причина.

Останавливаться на старых позициях также было нельзя. Немецкое командование, стремясь использовать задержку русских войск на левом берегу Вислы, начало подготовку охвата основных сил Северо-Западного фронта со стороны Немана. Со своей стороны, М. В. Алексеев тоже начал подготовку флангового контрудара, стремясь реализовать принцип обхода обходящего. В районе Вильны начался сбор армейской группы96. Однако для этого требовалось время. Найти войска для формирования данной группы уже было непросто. У начальника штаба Ставки созрел план: по мере отхода Северо-Западного фронта на левый берег Буга и сокращения линии фронта вывести из боевой линии Гвардейский корпус и, сосредоточив его в Бресте, перебросить по железной дороге под Вильной. Вместе с тем Н. Н. Янушкевич предлагал М. В. Алексееву выделить туда одно из полевых управлений армии и одно корпусное управление. Верховный главнокомандующий пытался довести группу до уровня армии, хотя там собиралось пока всего четыре дивизии. Но Михаил Васильевич не выполнил этот приказ, так как, по его мнению, вывод 27 тыс. штыков Гвардейского корпуса из 3-й армии, имевшей общий состав в 90 тыс., в сложившейся ситуации был невозможен. Ослабленная таким образом армия явно не смогла бы сдержать фронт97.

Группа еще не была собрана, но уже начались разногласия между штабом фронта и Ставкой. Это отнюдь не способствовало ее быстрому сосредоточению. При принятии плана получилось так, что штаб Северо-Западного фронта надеялся на резервы Ставки, а та, в свою очередь, попыталась собрать группировку, по привычке выдергивая из состава фронтов отдельные корпуса. Но кроме этих разногласий и отсутствия стратегических резервов существовали и другие сложности. Часть железнодорожных коммуникаций русского тыла была уже прервана, часть перегружена в связи с эвакуацией. Для сосредоточения сил в Виленском районе необходимо было, во-первых, выиграть время у противника, а во-вторых, прикрыть собиравшуюся группировку. Первую задачу должен был решить Новогеоргиевск, а вторую – Ковно. Этой задаче отвечала и картина железнодорожных линий, пересекавших реки Неман, Нарев, Висла в районах прифронтовой полосы этого времени, проходившей по линии Осовец – Ломжа – Брок – Венгров – Любартов – Ковель. Оборона Осовца в это время приобретала особо важное значение: он прикрывал отступление нескольких армий, тыловые дороги были перегружены, войска утомлены.

24 июля (6 августа) в четыре часа утра немцы провели газовую атаку на Осовец. 30 батарей (несколько тысяч газовых баллонов) дали мощную волну. Через 5-10 минут легкий ветер принес на передовые русские позиции облако высотой в 11–13 метров – газовая атака оказалась внезапной. Стояла холодная и сырая погода, с обычным для этого района туманом. Разведывательные партии и секреты стали первыми ее жертвами – они погибли, не успев поднять тревогу. Облако газа прошло до 19 км в тыл, и только после 11 км его отравляющее действие стало ослабевать. До этого волна выжгла всю растительность. Гарнизон, имевший для защиты только слабые противогазовые повязки, понес огромные потери. Не помогали и спешно разведенные костры, пламя которых считали действенным дезактиватором. К счастью, на фортах люди могли укрыться в плотно закрытых помещениях; кроме того, газ, пройдя через болота и наполненные водой рвы, начал уже терять свою силу.

Передовая позиция, на которой оборону держали восемь рот (из них три ополченские), приняла на себя основной удар. Здесь из 1500 человек остались не более 200, способных действовать. Немцы были полностью уверены в успехе, пленные потом показывали, что перед штурмом им дали приказы о сборе обозов и выделили похоронные команды. Против двух русских батальонов было выделено 12. Атакующие почти без потерь прошли через три проволочные линии и начали овладевать передовыми позициями. Однако оставшиеся в живых защитники вскоре оказали им серьезное сопротивление. Атака застопорилась, тем временем крепостная артиллерия вмешалась в бой и отсекла вторую и третью волны немецкой пехоты. Контрудар сохранившей боеспособность части гарнизона заставил отступить с передовых позиций и первую волну. В результате немецкая атака была отбита, оборона восстановлена к 10 часам утра, а к 11 часам бой полностью затих98. 9 августа немцы взяли Ломжу, но развить свой успех не смогли.

Германская армия, условно действуя по правому берегу Вислы, оказалась в это время оторванной от своих баз снабжения. Во всяком случае, она не имела с ними прочной железнодорожной связи. При отступлении русские войска тщательно уничтожали железные дороги. Даже в начале сентября 1915 г., по свидетельству М. Гофмана, они еще не были восстановлены99.

Существовало всего четыре железнодорожных моста, которые могли быть использованы немцами с этой целью, при этом один в Варшаве через Вислу был взорван отступавшими русскими войсками, а второй в Новогеоргиевске через Нарев прикрывался русской крепостью. Таким образом, железнодорожные коммуникации германских войск на правом берегу Вислы с Силезией и Восточной Пруссией прерывались в этих точках. Еще один мост на Бобре по линии Брест-Литовск – Летцен прикрывал Осовец, а мост на Немане – Ковно у самой крепости был легко проходимым, да и лето 1915 г. выдалось на редкость засушливым. Болота пересохли, и по возвышенностям там могла пройти пехота и даже легкая артиллерия. Командование приняло решение вынести передовые позиции на 12–15 км вперед, на пересохшие болота100.