В гарнизон крепости входили 1-й и 4-й пограничные полки, шесть дружин 96-й ополченской бригады, два батальона 495-го полка, 68-й и 71-й запасные батальоны, две конных Таурогенских сотни (1-й отдел), пять дружин 102-й ополченской бригады, 73-й запасный батальон, одна рота 72-го запасного батальона (2-й отдел), один батальон 496-го полка и 72-й запасный батальон (3-й отдел), по три батальона 493-го и 494-го полков, один батальон 495-го полка, два батальона 496-го полка, морской батальон, 14-я ополченская и 3-я Таурогенская сотни. В резерве находились 2-й и 3-й пограничные полки, полк Стрелковой школы, три сотни конного Рыпинского полка, 7-я Ковенская рабочая дружина, четыре дружины 31-й ополченской бригады и 42 казачьих сотни130. Как видно из этого списка, большая часть гарнизона действительно состояла из ополчения и второразрядных частей, не имевших навыка действий в обороне и не знавших крепости. Только пограничники, морской батальон и полк Стрелковой школы – седьмая часть гарнизона имели боевой опыт и могли использоваться в качестве активных частей. Вооруженные берданками ополченцы поначалу вообще предназначались лишь для проведения работ131.

Часть тяжелой крепостной артиллерии Ковно была эвакуирована непосредственно перед началом германского наступления по предложению главнокомандующего фронтом132. И тем не менее на верках Ковно находилось 1357 орудий, в основном старых крепостных, образца 1867 и 1877 гг. Впрочем, имелось большое количество полевых орудий, 6-дюймовые орудия Канэ, новые 6-дюймовые пушки и крепостные гаубицы и две 10-дюймовые пушки с дальностью стрельбы свыше 18 км, что превышало дальнобойность имевшейся у противника артиллерии133. В начавшихся боях сразу же проявились недостатки плохо подготовленного гарнизона Ковно. Немцы отмечали слабую способность его войск переносить огонь тяжелой артиллерии134, едва обученная и плохо вооруженная русская пехота не принимала штыковых ударов и бросала окопы при приближении германцев на тысячу шагов. Хорошо дрались только крепостные артиллеристы135.

Традиционно сильными показали себя в боях на флангах крепости и ее передовых позициях части 3-го Сибирского корпуса. К 25 июля все атаки противника здесь были отбиты. Немцы сумели возобновить их только через четыре дня136. Время им было необходимо для подтягивания осадного парка. Под Ковно у немцев имелось только две батареи 420-мм орудий, так как основная масса осадного парка была задействована под Новогеоргиевском137. Однако это была мощная сила: вес снаряда 420-мм орудия равнялся 930 кг, разрывной снаряд весил 106 кг, и его взрыв оставлял воронку от 8 до 13 метров в диаметре и от 2,5 до 6 метров в глубину138. С 29 июля немцы уже безостановочно атаковали Ковно. Утром 6 августа начался обстрел русских позиций тяжелой и сверхтяжелой артиллерией противника. Тем не менее успехи войск К. Лицмана были весьма скромными: с 21 июля по 8 августа немцы оттеснили оборонявшихся с первой линии, а позади русских войск существовало еще семь линий139.

Великий князь, будучи еще вполне уверен в успехе обороны, 27 июля (9 августа) отправил коменданту крепости генералу В. Н. Григорьеву телеграмму: «Сердечно благодарю персонал лазарета от моего имени за молитвы и поздравление. Передайте доблестному гарнизону мою горячую благодарность за отбитие штурма. Уверен, что гарнизон с честью будет отстаивать крепость и с помощью Божией отразит все штурмы. Твердо на Вас надеюсь, что Вы (то есть Григорьев. – А. О.) проявите необходимую твердость, будете поддерживать в войсках гарнизона геройский дух. Генерал-адъют. Николай»140. Верховный главнокомандующий надеялся на коменданта, однако М. В. Алексеев не разделял этих надежд, хотя все же не решился удалить В. Н. Григорьева141.

К. Лицман настаивал на присылке подкреплений, а неудачи его первых действий вызывали сильное неудовольствие Г фон Эйхгорна. Осадная армия усилила свой натиск на русские позиции. Немецкие атаки чередовались контрударами сибирских стрелков142. 28–29 июля (10–11 августа) Ставка сообщила об удачном отражении штурмов Ковно и успешной артиллерийской дуэли под Новогеоргиевском143. На самом деле обстановка была далеко не столь радужной. С 8 августа германская артиллерия сосредоточила свой огонь по фортам Ковно. Их укрепления могли служить убежищем от орудий калибром не свыше 210 мм, а 305-мм и 420-мм снаряды проникали в них, по словам участника обороны генерала Г. Ф. Чернявского, «как палец в масло». К 12 августа форты № 1–3 и промежуточные укрепления № 1–6 занеманской группы были практически уничтожены144. Положение становилось опасным.

Из Ковно в Вильну устремились массы беженцев: с 1 по 7 (с 14 по 20) августа туда пришли около 25 тыс. человек, забивая дороги и распространяя слухи о чудовищной силе германской тяжелой артиллерии, от разрыва

снарядов которой стоял такой шум, что под городом люди не могли услышать друг друга145. Вплоть до 2 (15) августа Ставка сообщала о тяжелых боях под крепостью, при этом особо отмечалось, что штурмы противника отбиваются146. 16 августа немцы приступили к штурму фортов занеманской группы, последовательно занимая их руины. К вечеру вся линия обороны на этом участке была занята противником147. Сообщение Ставки от 4 (17) августа не оставляло сомнений в том, что произошло: «У Ковны бои приобрели чрезвычайно напряженный и упорный характер. Противник в течение 2 и 3 августа, тщательно подготовив атаку тяжелой артиллерией всех калибров до 16 дм включительно, употреблял все усилия овладеть штурмом укреплениями левого берега Немана. К вечеру 3-го ему удалось овладеть сильно разрушенным огнем фортом и прорваться в промежутке между некоторыми другими фортами Западного фронта. Бой продолжается»148.

К. Лицман и Г фон Эйхгорн опасались контратаки русских войск, однако ничего подобного не произошло. Гарнизон, державшийся в течение почти 27 дней, утратил стойкость. С вечера 16 августа русские войска спешно покидали город149. Значительные потери среди боеспособных частей гарнизона сократили их численность вдвое. Ополчение, теряя в лице этих солдат опору и образец, начало разлагаться. Все зависело от того, получит ли гарнизон подкрепления, которые накануне просил у Ставки В. Н. Григорьев150. Отступление быстро приобрело неорганизованный характер, в тылу противнику еще оказывали сопротивление остатки гарнизонов фортов и ряд частей, сохранивших порядок, но большая часть отступавших частей, перемешиваясь по дороге друг с другом, с обозами и гражданскими жителями, превращалась в неуправляемую массу. Попытка коменданта остановить ее и вернуть на позиции непосредственно у города не имела успеха151.

Утром 4 (17) августа генерал покинул крепость под предлогом необходимости наведения порядка среди отступавших войск и остановился в 25 верстах в тылу152. Управление обороной прекратилось. В этот день войска К. Лицмана овладели восточными фортами крепости и самим городом. М. В. Алексеев рассчитывал на более продолжительное сопротивление, он писал сыну: «…комендант Ковны совсем струсил и бросил крепость дней на 5–7 раньше, чем было можно»153. Он еще надеялся на удержание правого берега Немана с опорой на линию оставшихся фортов восточного сектора крепости, однако реализовать этот план в обстановке начавшегося хаоса не удалось154. В ночь с 17 на 18 августа было покончено с последними фортами Ковенской крепости на левом берегу Немана, которые еще удерживали русские войска. Перед своим уходом они сожгли все городские фабрики и взорвали все мосты через реку. 5 (18) августа в руках нашей армии остались лишь форты на правом берегу Немана155, но их очищение было вопросом времени. 6 (19) августа Ставка признала факт потери города156. Немцы торжествовали победу. М. Гофман отмечал: «.почти против желания, во всяком случае без подкреплений, мы взяли Ковно в десять дней (от начала бомбардировки тяжелой артиллерией. – А. О.)»157.