Узнав о том, что у мужа Люсии случился инсульт, Диана, никого не предупредив, немедленно вылетела в Штаты, чтобы его навестить. «Она не видела себя со стороны и просто не понимала, в какой восторг приводит окружающих. Ей стоило войти в комнату, как все вокруг замирали, – вспоминает дочь Люсии, Беатрис. – Когда мой отец попал в больницу, она тут же прилетела в Америку… Вот почему мы так ее любили. Она совершала невероятные поступки – прилетела, хотя никто не просил ее… На этаже, где лежал мой отец, был установлен автомат с кока-колой. Возле автомата собралась целая очередь… Люди не уходили, все хотели ее увидеть… Отец был без сознания. Мы пытались до него достучаться, звали по имени: „Пауло, Пауло…“, он не реагировал. А когда принцесса Диана тихо произнесла: „Пауло“, он очнулся и прошептал: „Доктор, у меня галлюцинации… Я только что видел принцессу Диану“[474].

Диана в любых сложных ситуациях относилась к друзьям с тем же безграничным сочувствием. Когда умер муж Памелы Харлек, которого Диана знала по работе с Английским национальным балетом, она сделала все, чтобы вдова не чувствовала себя одинокой: звонила Памеле, приглашала ее вместе пообедать. „Она была очень заботливым человеком“, – вспоминает леди Харлек.

„После смерти Теренса Диана была невероятно добра ко мне, – вспоминала Диана Донован, супруга знаменитого фотографа, с которым Диана была очень дружна. – Он умер в конце 1996 года, и с этого времени она постоянно присутствовала в моей жизни, поддерживала, как может зрелая женщина поддержать юную девушку. Первый поздравительный звонок, который раздался у меня в Рождество 1996 года, был от Дианы, а ведь она находилась на Карибских островах“[475].

„Люди не понимали, какое колоссальное давление испытывала Диана, – вспоминает одна из подруг. – Причем постоянно, с девятнадцати лет“[476]; именно это заставляло ее искать возможность расслабиться в „забавных“ светских кругах, среди людей, которых она считала „нормальными“. Эти люди, имена которых постоянно упоминались в колонке светской хроники Таки Теодоракопулоса в журнале Spectator, не могли дать ей поддержки и любви, хотя именно в симпатии и понимании Диана отчаянно нуждалась. И все это она обрела в новой подруге из круга Голдсмитов, леди Козиме Сомерсет.

Козима Сомерсет была дочерью брата Аннабел Голдсмит, Александра Чарльза, девятого маркиза Лондондерри. С Дианой они познакомились за обедом в Ормли-Лодж в январе 1996 года. Мать Козимы, очаровательная и любимая всеми Николетт, в августе 1993 года покончила с собой в возрасте пятидесяти двух лет. Накануне знакомства с Дианой Козима рассталась со вторым мужем, лордом Джоном Сомерсетом, младшим сыном одиннадцатого герцога Бофорта. Дети, пяти и трех лет, остались с отцом в фамильном замке Бадминтон в Глостершире. Сама Козима Вэйн-Темпест-Стюарт жила в Уайньярде, английском поместье маркизов Лондондерри.

На том январском обеде присутствовали лишь Аннабел, Диана и Козима. „Сходство нашего положения сразу сблизило нас“, – вспоминала Козима. Она со слезами сказала: „Мне кажется, будто снова перерезали пуповину, соединявшую меня с детьми… Я оплакиваю жизнь в Бадминтоне, потому что сроднилась с этим местом и с людьми, которые там живут. Бадминтон помог мне пережить боль от потери Уайньярда, где прошло мое детство“. „В глазах Дианы я заметила понимание и сочувствие, – вспоминала Козима. – Она попыталась утешить меня: „Кози, ты привыкнешь““[477]. „Мне было так плохо, – писала Козима, – но я сразу же влюбилась в эту женщину“[478].

Диана и Козима сделались очень близки: постоянно созванивались, посылали друг другу видеозаписи. В феврале, съездив с Дианой и Аннабел Голдсмит в Лахор, Козима записала: „Между нами возникла подлинная близость и чувство товарищества. С этого момента я чувствовала, что она стала мне сестрой и мы обе – часть большой семьи Аннабел“[479]. Вернувшись в Лондон, Диана отправила Козиме ароматическую свечу в глиняном горшочке с запиской: „Надеюсь, эта свеча озарит твой путь в самые мрачные минуты“. Козима с благодарностью зажигала свечу Дианы каждый день на протяжении полугода.

Раз в неделю они обязательно обедали вместе в Кенсингтонском дворце. „Это было похоже на сеансы у психотерапевта. Мы с легкостью понимали друг друга: рассказывали, как тяжело жить вдали от мужей, нас обеих тревожило неопределенное будущее – мы оказались оторваны от больших влиятельных семейств и потеряли защиту. И меня, и Диану считали неуравновешенными, параноидальными, истеричными дурочками“[480]. Обе женщины искали объяснения своих страданий в мире сверхъестественного. Мысль о том, что их судьба была предопределена, приносила им облегчение.

В мае Козима и Диана провели выходные на Мальорке. Они болтали обо всем: о детстве, браке, детях. По дороге в аэропорт Козима поняла, в какой кошмар превратилась жизнь Дианы. Стоило их машине выехать из ворот отеля, как ее тут же окружили папарацци на машинах и мотоциклах. Они ехали по узкой горной дороге, но фотографы не отставали, несясь на огромной скорости и занимая обе полосы. Один из репортеров направил объектив своей камеры прямо в окно машины. „Я чувствовала, как тяжело Диане, – вспоминала Козима, – но она сохраняла ледяное спокойствие, что меня поразило: мне казалось, мы вот-вот разобьемся. Диана сказала лишь: „Добро пожаловать в мой мир…““[481]Она словно предчувствовала свою судьбу.

Диана отправилась в Пакистан не только для того, чтобы заняться благотворительной деятельностью в онкологической больнице Лахора. Больница была построена на средства зятя Аннабел, знаменитого пакистанского крикетиста Имрана Хана, который, оставив спорт, занялся политикой. У Дианы были и личные причины для этого азиатского вояжа. Осенью прошлого года Диана влюбилась в пакистанского кардиохирурга, Хасната Хана. Они познакомились в Королевской больнице Бромптон, куда Диана пришла навестить заболевшего мужа своей подруги и психотерапевта Уны Шэнли-Тоффоло. С Уной Диану еще в 1989 году познакомила Мара Берни. Уна была самым давним и доверенным целителем принцессы Уэльской.

31 августа муж Уны, Джозеф, перенес операцию аортокоронарного шунтирования. Во время операции Хаснат Хан ассистировал знаменитому профессору Маджи Якубу. Он пришел проведать пациента и в палате познакомился с Дианой. Состояние Тоффоло было тяжелым, поэтому хирург почти не обратил на Диану внимания. А вот Диана влюбилась в него с первого взгляда. Когда он выходил из палаты, Диана громко шепнула Уне: „Ослепительный красавец!“ Позже она говорила другой своей целительнице, Симоне Симмонс, что их встреча была „кармической“»[482]. Диана любила Хасната Хана всю оставшуюся жизнь, и эта страсть подвигала ее на многие благотворительные инициативы. Поездка в Пакистан с Аннабел и Козимой стала одной из них.