сказал мне, что подумает об этом и свяжется со мной, но что, если это сработает, у него много контактов в мире искусства, в том числе и в моде. Наверное, я купилась на все это. — Она отворачиваются, когда проявляется стыд.

— Если ты это сделала, то это потому, что он манипулировал тобой, — говорю я ей, жалея, что не могу нести часть этого для нее. Ее непосильное бремя. — Он втянул тебя в это, поймав тебя с потерей бдительности. Ты не сделала ничего плохого.

— Я должна была сказать маме или Грею. Кому-нибудь.

— Ты просто хотела чего-то для себя. В этом так много смысла, учитывая, как напряженно было дома.

— Думаю, что да. — Ее голос звучит неубедительно.

— Вещи, которые действительно важны для нас, Кэмерон, большую часть времени мы никому не рассказываем, потому что не можем. То, что ты сделала, было естественно. А тебе, знаешь ли, всего пятнадцать.

В ее молчании я удерживаю ее взгляд своим. Пробуя говорить с ней без слов. Ты боролась за себя. Вот почему ты все еще здесь.

* * *

В ближайшие часы и дни мы узнаем больше. Как к началу сентября Кэмерон начала ходить в студию Калеба в гараже, чтобы позировать ему один или два раза в неделю, после школы. Он не просил ее позировать ему обнаженной или делать что-то, что могло бы вызвать тревогу. На каждом шагу он вел себя почти пассивно, что по иронии судьбы увеличивало его власть над ней. Другими словами, все его уловки сработали.

Возможно, отношения между ними быстро обострились, потому что уже произошли другие события, которые никто не мог предсказать. Кэмерон обратилась в бесплатную клинику и столкнулась со всей этой скрытой травмой. Однажды в субботу она также подняла телефонную трубку и обнаружила на другом конце провода ассистентку Троя, которая звонила, чтобы сбросить бомбу на ее семью. Трудно сказать, что могло бы произойти без этих факторов, но вскоре она тайком встречалась с Калебом, либо потому, что все больше и больше доверяла ему, веря, что у нее может быть мечта стать моделью, если она будет достаточно усердно работать для этого, либо потому, что ее отчаяние нарастало вплоть до того, что она вообще не могла ясно мыслить. В любом случае, Кэмерон, очевидно, не имела ни малейшего представления о том, что у нее на самом деле внутри, пока не стало слишком поздно. До той ночи, когда она вышла встретить его и не вернулась.

— Почему в ту ночь? — спрашиваю я.

— Он сказал, что у него есть друг-художник из Лос-Анджелеса, с которым я должна встретиться. Он собирался пробыть в городе всего несколько часов.

— Итак, ты подождала, пока твоя мама ляжет спать, и отключила сигнализацию. Ты делала это раньше?

— Несколько раз. Я думала, что все будет хорошо. Я поверила ему. Но когда я добралась до его грузовика, где он ждал меня, что-то изменилось.

— Он казался взволнованным? — размышляю я. — Не самим собой?

— Да. Он нервничал и разговаривал сам с собой. Типа, шепотом. Это было действительно странно.

— Ты просила его отвезти тебя домой?

— Я не знала, что делать. Потом мы подъехали к светофору, направляясь в город, и он поехал в другую сторону. Он вообще не собирался в студию. Не было никакого друга.

— И что случилось потом? — Я спрашиваю ее так мягко, как только могу.

— Я пыталась выбраться из машины. Я собиралась выпрыгнуть. Я была действительно напугана. — Подтянув одеяло, она хватается за руки под хлопчатобумажным халатом. Я вижу гусиную кожу у нее под руками. — Он ударил по тормозам и закричал на меня. Он начал душить меня и прижал к окну. Кажется, я потеряла сознание.

— И тогда он отвез тебя в укрытие?

— Нет, сначала он отвез меня в другое место. Маленькая темная комната, пахнущая плесенью. Мои руки были связаны. Я думала, он собирается убить меня прямо сейчас, но он этого не сделал. — Она поворачивается к окну, ее тело сжалось. — Он сказал мне, что любит меня.

Наступает долгое, напряженное молчание. Мы приносим ей воду. Я прошу у одной из медсестер еще одно одеяло для нее, с подогревом, и замечаю, что мои собственные руки мерзнут от сочувствия. У меня болит грудь.

— Как долго ты там пробыла? — спрашиваю я, удивляясь, почему я не слышала ее в тот день, когда гуляла возле приюта Помо, почему она не слышала меня.

— Может быть, неделю? Он продолжал давать мне какие-то таблетки, чтобы я спала.

Я бросаю взгляд на Уилла, и наши взгляды встречаются. Эксперты-криминалисты обнаружили следы крови с люминолом в хранилище в Центре искусств, но ни один из образцов не является достаточно крупным, чтобы его можно было идентифицировать. Они собрали и другие неопознанные улики — осколки ногтей, разные волокна. Некоторые образцы волос, похоже, совпадают с волосами Кэмерон, но есть и другие, которые не совпадают.

— Ты видела какие-либо признаки того, что он держал кого-то еще в комнате или в убежище до тебя? — Уилл спрашивает Кэмерона.

— Не знаю. Я так не думаю.

— Ты когда-нибудь видел с ним другую модель? — продолжает он. — Мы нашли много фотографий других девушек. Одна из них — Шеннан Руссо, семнадцатилетняя девушка, которая была убита ранее этим летом, но большинство из них мы пока не смогли идентифицировать. Похоже, он занимается этим уже давно.

По выражению лица Кэмерон я вижу, что она понимает, о чем мы говорим. Что ей повезло, что она осталась жива.

— Как тебе, наконец, удалось сбежать? — спрашиваю я.

Она медленно, тяжело моргает.

— Я пробыла в хижине долгое время, в основном одна. Он приходил каждые несколько дней, чтобы покормить меня и… — Она проглатывает остаток предложения, не в силах даже подумать о том, что было дальше, не говоря уже о том, чтобы сказать это. Прижимая к себе одеяло, как щит, она говорит: — Я давно его не видела. Я начала думать, что он собирается оставить меня голодать, но потом он вернулся, и это было еще хуже.

— Что было по-другому? — спрашиваю я.

— Он