Дальнейший путь вновь свел их с разбойниками – на сей раз мавританскими. Эти молодцы сумели каким-то образом ускользнуть от солдат короля Фердинанда и вот уже двенадцать лет промышляли разбоем. Фердинанд, король Арагонский, Сицилийский, Неаполитанский и Валенсианский, прославился созданием испанской инквизиции. Он же изгнал из страны евреев, что губительно сказалось на торговле и ремеслах. С помощью своего Главного инквизитора Томаса де Торквемады и через брак с уродливой Изабеллой он объединил Арагон с Кастилией, открыв путь к превращению Испании в единое государство. Амбиции Фердинанда распространялись и на Наварру. Эцио не представлял, как честолюбивые замыслы короля-фанатика аукнутся в стране, где у Чезаре было столько родственных связей, не говоря уже о том, что королем Наварры был француз, доводившийся Чезаре шурином.

Преодолевая усталость, трое путешественников ехали дальше, моля Бога, чтобы они успели расстроить замыслы Микелетто. Но при всей их спешке Корелья имел ощутимый выигрыш во времени.

Микелетто и небольшой отряд его сподвижников остановили лошадей и привстали в стременах, желая получше разглядеть Кастильо-де-ла-Мота. Он возвышался над городком Медина-дель-Кампо. В свое время крепость построили для защиты от мавров.

У Микелетто было хорошее зрение. Даже с такого расстояния он разглядел красный шарф, вывешенный Чезаре из окошка своей камеры, которая находилась на самом верхнем этаже центральной башни. Ее окно не имело решеток, поскольку еще никому не удалось бежать из Ла-Мота. Чтобы понять причину, достаточно было взглянуть на стены замка, возведенные в XI веке. Каменные плиты были настолько гладко отесаны и плотно пригнаны, что поверхность напоминала зеркало.

Хорошо, что они заранее уговорились насчет красного шарфа, иначе Микелетто пришлось бы потратить лишнее время, разыскивая камеру своего хозяина. Посредником выступал сержант караула. Когда-то этого сержанта в Валенсии переманили на сторону Борджиа. Один раз приняв подкуп, он сделался полностью зависимым от легких денег.

И тем не менее освобождение Чезаре было сопряжено с трудностями. У двери его камеры постоянно несли караул двое швейцарских гвардейцев из отряда, отправленного папой Юлием в Испанию. Эти гвардейцы были абсолютно неподкупными, и именно это было главной трудностью для Корельи.

Микелетто на глаз прикинул высоту башни – метров сорок или чуть больше. Он был человеком практичным, но ремесло накладывало свой отпечаток. Корелья умел убивать, а не находить выход из запутанных ситуаций. Поразмыслив, он решил воспользоваться своим излюбленным орудием – веревкой.

– Подъедем еще чуть поближе, – сказал он спутникам.

Все они нарядились охотниками. Привычная черная одежда сделала бы их заметными и могла вызвать подозрения. В отряде было десять человек, и у каждого, в числе прочего снаряжения, имелся моток веревки.

– Ближе не стоит, – возразил помощник Микелетто. – Караульные на парапетах нас увидят.

– Они увидят не нас, а обыкновенных охотников, едущих в Медину, чтобы пополнить запасы продовольствия. Не волнуйся, Джироламо.

Произнесенные слова навели Микелетто на новую мысль, за которую он и ухватился.

– Раз мы обыкновенные охотники, то поедем прямиком в город.

Ехать было около получаса. Все это время Микелетто, не отличавшийся разговорчивостью, вообще рта не раскрыл. Он продолжал думать, морща изборожденный шрамами лоб. У самых городских стен его лицо просияло.

– Стой, – велел он своим.

Те послушно остановились. Микелетто внимательно осмотрел лица сподвижников, будто видел их впервые. Самым младшим был восемнадцатилетний парень по имени Лука. У него еще даже борода не росла, а вздернутый нос придавал сходство с девушкой. Между тем он прекрасно умел убивать, и делал это хладнокровно.

– Достаньте ваши веревки и измерьте длину – отдал новый приказ Микелетто.

Все достали свои мотки. Длина каждого была три с половиной метра. Вместе – почти сорок, если Микелетто добавит свою веревку. Значит, Чезаре придется прыгать с высоты трех метров, но для него это пустяк.

Оставалось решить, каким образом передать веревку Чезаре. Здесь они надавят на Хуана, того самого сержанта караула, падкого до легких денег. Они знали его перемещения и часы дежурства. Этим займется Лука, который подозрения не вызовет. В остальных, хоть они и оделись охотниками, легко было распознать головорезов. Хуану нужно будет дать взятку. Микелетто всегда держал при себе двести пятьдесят дукатов на непредвиденные расходы. Десятая часть пойдет Хуану. Хватит с него за все услуги.

Сержант сумеет войти в камеру Чезаре и передать веревку. Швейцарцы ничего не заподозрят. Микелетто при необходимости мог бы состряпать и письмо с вполне официальной печатью для прикрытия.

Замок имел внушительные внешние стены. Спустившись вниз, Чезаре будет вынужден пройти по внутреннему двору и выйти через единственные ворота.

Им на руку играло то, что все назначение замка Ла-Мота нынче сводилось к охране единственного узника. Набеги мавров давным-давно канули в прошлое, и массивная крепость, по сути, стала ненужной. Со слов Хуана Микелетто знал: охрана Чезаре считалась работой легкой и непыльной.

Микелетто подумал, что Хуан мог бы устроить для Чезаре «смену белья». Отличная уловка, чтобы одурачить караульных. Трюк должен удаться. Иначе… иначе придется с боем пробиваться в замок и освобождать Чезаре силой.

– Лука, иди сюда. У меня для тебя есть дело…

Хуан запросил за все хлопоты пятьдесят дукатов.

Микелетто уломал его на сорок, хотя у него было мало времени на то, чтобы торговаться. Посредником в переговорах выступал Лука. Парню пришлось трижды сходить в замок. Вернувшись в третий раз, он сказал:

– Все устроено. Хуан согласился передать Чезаре веревку и одежду караульного. Он пойдет в камеру вместе с караульным, который понесет Чезаре ужин. Это будет в шесть вечера. Нести караул у ворот тоже будет Хуан. Он вызвался стоять на часах с полуночи до шести утра. От замка до города – пять минут ходьбы.

Левая нога Чезаре болела от язв «новой болезни». Не сказать чтобы сильно; просто тупая боль, заставлявшая его прихрамывать. В два часа ночи, переодевшись в мундир караульного, он крепко привязал один конец веревки к центральной створке окна своей камеры и постепенно стравил всю длину вниз. Затем он перекинул здоровую ногу через подоконник и схватился за веревку. Ночь была прохладной, но Чезаре взмок от пота. Он осторожно спускался, пока ноги не нащупали нижний конец веревки. Он разжал руки, пролетел последние три метра и оказался на земле, морщась от боли в левой ноге. Усилием воли Чезаре подавил боль. Хромая, он прошел пустынный внутренний двор, а потом и внешний. Караульные не обратили на него ни малейшего внимания, приняв за своего.

Все, кроме солдата у ворот. Чезаре насторожился, чувствуя, что малейшая оплошность может все испортить. Однако Хуан пришел ему на выручку.