– Какие же причины заставили вас отказаться?.. Даже не спросив нас.

Директор НАСА покачал головой:

– По нашему мнению, в таком варианте присутствие людей не обязательно. Все, что нужно, – это внимательное обозрение тела с минимальной высоты. А с этим справится и автоматика. Конечно, для людей опасности, казалось бы, нет: корабль совершенно надежен. Но этого нельзя сказать о трассе полета: она, грубо говоря, раза в полтора протяженнее, а главное – по времени совпадет с потоком Драконид, да и по пространственным координатам пройдет достаточно близко. Мы же ни в коем случае не хотим даже малейшего риска. Таково обоснование нашего мнения. Любая неточность в этом деле может привести к черт знает каким последствиям в большой политике. Наверное, официально вообще будет считаться, что мы ничего не видим, не знаем и не подозреваем. Но в то же время мы должны узнать о теле все, что возможно, а невозможного нам иметь не полагается. Если бы речь шла о стычке с дикой природой, я был бы руками и ногами за экипаж. Но если встреча предстоит с людьми, готовыми на крайние меры… Не случайно ведь те, кто эту штуку построил и запустил, держат все в таком секрете; они и будут этот секрет защищать всеми силами и способами. Вы все, ребята и девушки, мне нравитесь – и неохота увидеть кого-то из вас – то, что от него останется, – накрытое звездами и полосами… Поэтому я тоже сторонник безлюдного полета – учитывая, что связь с кораблем будет устойчивой и мы будем видеть то же и отсюда. И еще: для меня важно то, что у компьютера нет эмоций, и он не может вдруг сорваться и дать залп ракетами по объекту наблюдения – хотя бы в досаде на то, что ничего не может понять… Да, наше мнение именно таково.

Это «наше», однако, было чуть подчеркнуто голосом, что дало основание для нового вопроса:

– Значит, есть и другие?

Директор даже не стал отвечать; лишь слегка кивнул в сторону генерала из «Ядерного зонта», до сих пор не произнесшего ни слова, как бы передавая эстафету ему. Приглашенный к речи ответил сразу же:

– Экспедиция к Марсу, как вы знаете, находилась в компетенции НАСА, поскольку задачи ее – в основном, конечно, – не носили военного, то есть оборонительного характера. Но с момента, когда из категории научно-исследовательского полет перешел в категорию разведывательного, то есть военного, дело оказалось уже в нашей юрисдикции.

Это никого из астронавтов не удивило, поскольку и сами они были людьми в основном военными, а еще более – по той причине, что характеристики корабля были им, естественно, известны лучше, чем кому-либо другому. И прежде всего – то, что корабль, по сути, был спроектирован и построен как космический ракетоносец. Военная мысль, как известно, не затухает и в мирные, а точнее – предвоенные периоды, и она далеко не сегодня пришла к убеждению, что грядущие битвы не должны более развертываться на поверхности Земли: в таких вариантах риск становился неимоверным. Главным оружием любой державы по-прежнему оставалась не атака, а угроза; наземные угрозы дошли до мыслимого предела и привели в конечном итоге к предстоящей в скором будущем международной конференции. Теперь угрозой – супероружием – становился контроль над космическим пространством, сначала – Приземельем, а чем дальше – тем более обширным. Конечно, военные базы на Марсе в этом веке, может, и не будут построены, но контролируемое пространство должно расширяться, и держава, считающая себя великой, не имеет права утратить инициативу в этом великом деле.

– На Марс корабль шел бы безоружным, – продолжал генерал, – ну, не то чтобы совсем с голыми руками, но в принципе – именно так. Это можно было бы считать серьезными ходовыми испытаниями – и машины, и экипажа. Это объясняет, почему официально он и сейчас отправится не к Марсу, а в проверочный полет. Однако если станет известно, что послан он в автоматическом режиме, без единого человека, – при такой смене условий даже не самый умный аналитик поймет, что это значит. А это совершенно ни к чему: слишком рано. Россия уже, как вы помните, подняла свой «Ураган» – с полным экипажем; машину поменьше нашей и несколько легче вооруженную, но тем не менее способную на выполнение серьезных задач. Китай достраивает свою – идет доводка, – и их корабль будет, по всем данным, самым лучшим. Трудно рассчитывать, просто невозможно, что истинная цель и смысл нашего полета останутся непонятыми – хотя общество вряд ли будет информировано об этом. Так что в принципе можно допускать любые возможности. Выслеживание, преследование, попытка задержать или даже – по недоразумению – уничтожить – ничто из этого набора не может быть априори отвергнуто. Хотя лично я не много поставил бы на такую возможность, тем не менее… Но с другой стороны, никто не может утверждать, что совершенно исключен такой вариант: некто сумел построить корабль суперкласса, искусно отвлекая всеобщее внимание на другие объекты. Вы заложили, скажем, два корабля, из них один – супер; именно его вы гоните изо всех сил в каких-нибудь адских подземельях, а то и на дне морском, так что системы космического слежения не видят ни черта, – и в то же время публично раскручиваете вторую модель – послабее, или же затягиваете сроки, опять-таки у всех на виду. А свой запускаете втихомолку – сделав его невидимкой к тому же для локаторов, да если еще выбрать метеорную погодку, когда небеса просто искрят – и поскольку он удаляется, возможность вовремя заметить его уменьшается с каждой секундой… Вы думаете, сказочка?

Последнее замечание явилось скорее всего ответом на явно недоверчивые взгляды слушавших.

– Поднять в космос корабль с такими параметрами? Да всю планету трясло бы так, что… – не выдержал один из астронавтов. – Одни сейсмологи подняли бы такой шум, что мало не показалось бы.

– Разумно, – кивнул генерал. – Но разве я сказал хоть слово о его характеристиках?

– Астрономы же видят…

– Да. То, что им показывают. Они видят виртуальную картинку. И ее увидели именно тогда, когда ее стали показывать. Источник же ее – сам корабль – может быть с ноготь величиной. Поэтому и нужно лететь туда – чтобы на месте разобраться: что – реальность и что – лишь видимость. Или вы полагаете, что такая операция не по силам современной технике?

Собравшиеся промолчали: сказанное звучало достаточно убедительно.

– Итак, вот причина полета и его задача. И вот почему, по нашему мнению, участие людей в полете желательно – пусть и не всего состава. Но на деле полетят ли на нем астронавты – зависит целиком и полностью от решения каждого из вас. Конечно, если бы шла война – никто не стал бы никого спрашивать. Но войны сейчас, как известно, нет. Никакой сиюминутной угрозы тело не создает. А мы не собираемся бросать наших людей в огонь, если это всего лишь топится камин. Отсюда – вывод: не подвергать вас чрезмерному риску. Хотя если вас интересует мое мнение, то я всегда больше верил людям, чем компьютерам – особенно в разведке. Но когда летит одна лишь электроника, мне спится спокойнее, хотя уверенность в надежности результатов уменьшается…

– Я вас понял так, – сказал Брюс, командир «Амбассадора» («Посол на Марс» – имелось в виду). – Никто не хочет подставляться – и потому нам заявляют, что ник