водород и кислород, а раскалённая до двух с половиной тысяч градусов смесь подожгла этот гремучий газ.

Евдокимова отшвырнуло в ствол огромного дуба, его посох треснул, синий кристалл потух.

Сообщник князя, высокий маг, стоявший слева, вскинул руки, но Сергей был быстрее.

Клинок Качалова вспыхнул алым светом и пронзил мага насквозь.

— Как ты?.. — маг захрипел, глядя на дымящуюся рану.

— Магическая защита хороша, но только против магии, — бросил Сергей, выдёргивая клинок. — Физический удар, проще простого.

Дружинники, ещё секунду назад рвавшиеся в бой, замерли.

— Князь… Князь повержен!

— Беги!

Они бросились врассыпную, как зайцы перед волчьей стаей.

— Ну наконец-то! — раздался голос со склада.

Гурьевы и остатки охраны высыпали наружу, добивая отставших.

Вскоре по всему двору стали разноситься крики победы, смешиваясь с предсмертными хрипами добитых дружинников.

Я стоял над бессознательным телом князя, чувствуя, как адреналин медленно отступает, оставляя после себя лишь холодную расчётливую ярость.

Борис Евдокимов лежал передо мной. Лет сорок пять, высокий, с длинным носом — копия того, кого только что зарубил Сергей. Только у этого была седая прядь в чёрных волосах, а на перстне фамильный герб, теперь покрытый копотью.

— Добиваем? — Сергей приложил пламенеющий клинок к горлу князя.

Я покачал головой.

— Нет. Он нам ещё пригодится.

— Какой ты меркантильный, — фыркнула Лиза, вытирая окровавленную саблю о плащ поверженного врага.

— Прагматичный, — поправил я, но улыбнулся.

Через полминуты ко мне уже подходили братья Гурьевы. Осип был с перевязанной рукой, а Иван похрамывал, их лица были чёрными от копоти.

Следом шёл Павлов Николай Константинович, мой третий вассал, высокий и грубоватый мужчина.

Пётр Арсеньевич Бадаев шагал рядом со своим старшим сыном, Николаем — тот был похож на отца, но без седины и с более жёстким взглядом.

Я вздохнул с облегчением. Все живы.

— Где семьи? — первое, что я спросил.

— В безопасности, — Осип кивнул. — Успели вывести, как вы и приказывали.

— Слава стихиям…

Осип уже открывал рот, видимо, готовясь зачитать список потерь, но я резко поднял руку.

— Потом. Сначала скажи, кто это? — указал на убитого мага, павшего от руки Сергея.

Осип скривился.

— Павел Евдокимов, младший брат.

В этот момент Борис застонал, его веки дёрнулись.

— Очнулся, — Николай Константинович холодно усмехнулся и приставил к лицу князя шаровую молнию. Голубой шар трещал, освещая обожжённое лицо. — Одно лишнее движение — и ты труп.

Но Борис не испугался.

Он медленно перевёл взгляд на небо, затем на меня и спросил хрипло:

— Ты думаешь, что победил, баронет?

— А разве нет?

— Нет… — протяжно сказал он, а потом засмеялся.

Надрывно.

Безумно.

— Ха-ха-ха!

Его смех резал слух, как нож по стеклу.

— Ты опоздал, мальчишка…

— Что ты имеешь в виду⁈ — я взял Евдокимова за грудки и тряхнул.

Но он лишь ухмыльнулся, обнажив окровавленные зубы.

— МАМА, ТАСЯ! — вырвалось из груди, и я побежал.

Рванул к выходу, не думая ни о чём, кроме одного: моих родных.

Ноги горели, лёгкие рвало от бешеного ритма, но я не останавливался. Полицейские, что ещё недавно оцепляли территорию, исчезли, как крысы с тонущего корабля.

Машина, вот она.

Надо быстрее.

Я схватился за дверцу, сунул руку в карман, ключа нет.

— Чёрт!

Второй карман — пусто.

Третий…

Дыра.

— ТЫ ОБРОНИЛ! — крикнула запыхавшаяся Минская.

Из рощи выбежали четверо: Лиза, Сергей, Амат, Митя.

Девушка протянула мне ключ, в глазах читалась тревога.

— Вы со мной? — спросил я, заводя машину.

В ответ раздались быстрые хлопки открывающихся и закрывающихся дверей.

Я рванул вперёд так, что из-под колёс машины полетели камни.

Слишком медленно.

Серпантин вился перед нами, узкий, опасный.

Быстрее.

Я вжал педаль в пол, но казалось, что машина ползёт.

А если я опоздаю?

В голове всплывали картины.

Усадьба в огне…

Мать…

Сестра…

Нет.

Нельзя!

Нельзя опоздать!

Стиснул руль, пытаясь на скорости войти в крутой поворот. Внутри отозвалась магия.

Дорога перед нами приподнялась, помогая повернуть без потери скорости.

Ещё быстрее!

Лиза вцепилась в сиденье, Сергей стиснул зубы, Амат молчал, пытаясь улыбнуться. А Митя во всё горло смеялся, словно умалишённый.

Усадьба.

Ворота разбиты.

Стены дома дымились.

Я вскинул голову, перед глазами предстала жуткая картина: десятки повозок со знаками наёмных артелей окружили усадьбу. Некоторые уже грузили добычу и отъезжали.

Сердце сжалось: неужели всё кончено?

Странно, что наёмники не бросались на нас, хотя машина неслась на полной скорости.

Причина оказалась внезапной: из-за поворота выехали полицейские экипажи, те самые, что стояли ранее у производства.

— Подкупленные твари… — прошипел я.

Они не вмешивались, но и наёмники теперь не решались действовать слишком нагло: вид стражей порядка сдерживал их.

Я сбавил ход и въехал через разбитые ворота.

И тут я увидел карету секретаря.

Чёрная, лакированная, с гербом академии на дверце.

Краснов и его дружки уже садились внутрь, секретарь что-то кричал, размахивая руками.

Остановился.

— Выходите! — резко открыл дверь. Друзья высыпали на дорогу.

— Ты что задумал? — спросил Сергей.

Я не ответил, лишь поддал газу. И машина зарычала как хищный зверь.

— Не делай этого! Это безумие! — раздался голос Лизы.

Амат вновь достал свой большой тесак, а Митя уже целился пистолем в карету.

— Они не уйдут! — прохрипел я и вжал педаль в пол.

Двигатель взревел.

Колёса взрыли землю.

Краснов обернулся — его глаза расширились от ужаса.

— СТОЯТЬ! — Иван выставил руку.

Но было поздно.

Удар.

Грохот ломающегося дерева.

Звон разлетающихся стёкол.

Карета перевернулась, отброшенная на несколько метров. А потом она развалилась на части. Помятая машина несколько раз подпрыгнула, наезжая на что-то крупное.

Я вывалился из машины, пошатываясь от столкновения. В ушах стоял звон, в ноздри бил едкий запах горелого металла и разлитого масла. Голова кружилась, но ярость, горячая, слепая, животная, пылала во мне ярче любой боли.

Краснов выполз из-под обломков, его воздушный щит мерцал.

Успел всё-таки спастись, сволочь!

Огляделся: а вот секретарю явно не повезло, его голова была размозжена, словно её сдавили в тисках. Он нежилец. Остальных сообщников было не видно, может, оказались под машиной или под обломками кареты.

Иван поднял разбитое, кровавое лицо, но с той же мерзкой ухмылкой.

— Пестов, ты сумасшедший, — захрипел он, выплёвывая осколок зуба.

Я не ответил.

Вместо этого ударил.

Земляной кулак окутал мою руку камнем, и я пробил щит врага как бумагу.

Краснов взвыл, отлетая к перевёрнутой карете. Дерево треснуло под его весом, стекло посыпалось.

Я подошёл ближе.

Ударил ещё.

Левой.

Правой.

Опять левой.

Краснов уже не успевал ставить щиты. Его лицо превращалось в кровавое месиво, нос сломан, губа разорвана.

— ОНИ ЖИВЫ! — выкрикнул он между ударами, захлёбываясь собственной кровью.

Мой последний удар, в который я вложил