нос от наладонника. Я помог снять стрекозу со стола. Вздохнув, барышня вырвалась из зазеркалья и бросила на меня оценивающий взгляд:

– Здравствуй, эльф! ― торжественно провозгласила она.

– Чего?

– Ой, извините, вы не в теме, ― пренебрежительно бросила пигалица, увидев мое недоумение.

Наверно, я кажусь молодняку динозавром.

– Ты чего такой скучный? ― спросил Борис и поморщился, отпив холодного чая.

– Погода крутит, ― обтекаемо ответил я.

– Это не погода, а кризис среднего возраста, ― авторитетно заявил приятель, еще не достигший пресловутого рубежа. ― На Дхарме много пишут о таком: тебе надо взбодриться ― прыгнуть с парашютом; завести любовницу; съездить на форум, в конце концов.

И он туда же: «старик». Кто старик? Мне слегка за сорок! Еще вчера бегал с такими же пацанами, как те, что сейчас запускают по парку игрушки.

Пришлось сознаться:

– Да вот, не хватает пяти тысяч читателей. Для поездки.

Мне до зарезу нужно попасть на форум молодых писателей, что будет в Финляндии. А туда приглашают только тех, у кого не меньше десяти тысяч авторизированных читателей на момент подачи заявки. Ботов то есть. У меня же их оставалось чуть больше пяти тысяч.

Ну, Борька и дал свой совет. У него все просто.

Кафе «Африка»

Две недели я тянул, ожидая сам не зная чего, а потом, когда время стало поджимать, позвонил Сагаловичу. Встретиться договорились в «Африке». Там вживую общаются питерские литераторы, когда отрываются от всемирной паутины.

Старая, добрая «Африка»! В которой нет ничего африканского, если не считать панно на стенах. Кухня узбекская, официанты русские. Ребята в углу баловались виртуальным куревом: клубы дыма вполне зримо собирались под потолком. Несколько групп подсевших на словоблудие молодых людей обсуждали свои планы, мечтая сразить мир наповал; похожий на знак вопроса бородач выступал на сцене и гнусаво читал стихи, не отрывая глаз от экрана. Большинство не обращало друг на друга внимания, каждый словно находился в собственной вселенной, посреди толпы слушателей. Я тихонько сидел в углу, думая о вечном. То есть о всякой ерунде.

Владлен Семенович, естественно, опоздал, а войдя, пренебрежительно поморщился. Что, такому как он, аляповатая «Африка»? Литературная трущоба. Зампред СЛюРСа ― «Союза любителей русской словесности» ― так помпезно именуется союз читателей, давно поглотивший в виде жалкой секции остатки прежних СП. Фигура более чем значимая. К счастью, здешняя худосочная публика литературного функционера в лицо не знала и к нам не приставала.

Сагалович вошел, сел. У меня екнуло сердце. Сага деловито побарабанил пальцами по столу, сделал заказ. Толстые пальцы демонстрировали набор дорогих перстней. Самый большой украшала монограмма «В», Владлен то есть.

– Совсем забегался, даже пообедать не успел, ― снизошел до пояснения Сага. ― Подождешь, пока поем?

Можно подумать, что за него все не делают боты да секретари. Но вслух, я, конечно, возражать не стал, преисполнившись почтительного ожидания.

Итак, Сага ел… Нет, Сага вкушал куру гриль. Разбирал по частям, деловито обсасывал косточки; прихлебывал чай. Я тоже глотал ― горькую слюну писателя-неудачника. Впрочем, и мне кое-что перепало с барского стола: порция гречи с котлетой. Сага любит подкармливать неудачников вроде голубей, уличных собак и не раскрученных писателей. Доходы позволяют.

Как и полагается признанному мэтру, Сагалович далеко не молод ― где-то под семьдесят. Объемистый, хотя и не сильно толстый, со сплющенным лицом ― словно кто-то уронил глиняную голову, а потом приставил к торсу как есть. С жесткой щеткой усов и кустистыми, соответственно возрасту, бровями. С модными тату и укороченными штанами, больше приличествующими какому-нибудь юнцу. Я невольно сравнил Сагу с отцом. Батя всю жизнь не пил, не курил, вел здоровый образ жизни. Выглядит лет на десять―пятнадцать моложе своих лет ― он примерно такого же возраста, как мой собеседник. А что толку? Всю жизнь вкалывал, а пенсия ― три копейки. И никаких видов на будущее. Даже не может свозить жену за границу. Э-эх!

Я начал издалека: поговорили о погоде, о семье, видах на урожай. Сагалович покивал, поковырял в зубах; заказал себе энергетик. Потом я собрался с духом и спросил:

– Владлен Семеныч, одолжите пять тысяч читателей.

Сагалович аж крякнул.

– Куда тебе столько?

Я объяснил. Взгляд мэтра заметно окаменел, словно тот смотрел на свидетеля Иеговы или там уличного астролога.

– Вить, поцелуй меня в спину.

– Почему в спину? ― растерялся я.

– Ну, ты ведь тоже начала издалека.

Вот гад! Пользуется моим бедственным положением. Я побледнел, потом покраснел. Наконец выдавил из себя:

– Зря вы так.

– Ну, извини, ― пожал плечами владелец читательского контента. ― Я, в отличие от некоторых, всего добивался сам.

– Не у каждого такие возможности.

– А надо учиться; надо работать, а не воображать себя гением-самородком.

Повисла пауза. Сага залпом допил свое энергетическое пойло. Ласково посмотрел на меня и снисходительно изрек:

– Не умеешь ты, Витек, работать с читателем!

– Вот для этого я и должен съездить на форум, ― предпринял я слабую попытку лизнуть Сагаловича в спину.

Сага попытку не засчитал.

И вскоре ушел. Я чувствовал себя так, словно мои интимные фото разместили во всех сетях. Такой позор можно смыть только большим количеством алкоголя.

Борька предусмотрительно отключил мобильник ― наверно, отсыпался после ночной смены. Я начал напиваться в гордом одиночестве. Но в России такое невозможно. По крайней мере ― в публичном месте. Ко мне подсел Володя Малеев, еще более начинающий литератор, чем я. Он знал меня по встречам в библиотеке «Аврора». Один из тех, для кого имя Виктор Крупнов еще что-то значит. Эх, ребята, если б вы знали, как плохи мои дела! Я предложил выпить: Володя согласился. От водки не отказываются даже те, кому нельзя и кто не пьет. Потом подсели еще люди, начался разговор обо всем, плавно перешедший на читак. О чем еще сегодня говорить литераторам?

Дальше ― не помню.

Люди и роботы

Поребрик обвивала новостная лента, пересекаясь с кислотной рекламой. Я снял очки ― цветовое мельтешение прекратилось. Хваленый гаджет не справлялся со спамом. Сразу зачесались руки. Хотя, скорее всего ― это реакция на общение с Сагаловичем.

У меня аллергия на интернет. Или просто на ВР. Хотите, смейтесь, хотите ― нет, но диагноз официальный, и даже группа имеется. Не то третья, не то ― четвертая. Я даже получаю ежемесячный пенсион в размере девяти тонн с мелочью. И скидку на покупку особых, немерцающих экранов и гаджетов. Дома лежит коробка с лекарствами и шприцами, на всякий случай. Врачи до сих пор спорят: быть может, на мой организм влияет специфическая электронная