«Он нескончаемо задавал вопросы, несомненно, определяя мой характер, а затем, вместо того чтобы выписать лекарство, порекомендовал, когда я окажусь в Италии, выучиться фехтовать левой рукой…»

Почти наверняка это был хороший совет, хотя и без формальных медицинских оснований. Однако фехтовальные способности Ситвелла, как и успехи в других видах спорта, оказались невелики:

«Боюсь, я не проявил никакой склонности к фехтованию, но как бы то ни было, меня подтолкнули к тому, чтобы пользоваться левой рукой (одна из причин моего корявого почерка в том, что, хотя для меня естественно было бы писать левой рукой, меня заставляли делать это правой)».

Почерк у Ситвелла и впрямь был отвратительный, особенно по меркам его времени: «В двадцать лет я писал нетвердой рукой десятилетнего мальчика, неразборчиво и по-детски». Хотя, как и Дарвин, он относил это на счет наследственности – «очень плохой почерк, которым природа и мои предки наградили меня (ибо говорят, что это одна из передающихся по наследству физических особенностей)». Кажется вероятным, что причиной плохого почерка отчасти было то, что писать ему приходилось правой, а не левой рукой. В двадцать лет он попытался пользоваться разделителями для рукописных букв – такими как «` `», но безуспешно. В конце концов он сделал из необходимости добродетель и стал утверждать, что плохой почерк заставляет его тщательно обдумывать написанное[401].

Ситвелл не был исключением: многих других левшей тоже заставляли писать правой рукой. Как, например, героя романа Дороти Сейерс «Медовый месяц в улье»:

«– Пожалуйста, милорд, – сказал Селлон. Он достал коробок и зажег спичку.

Питер с любопытством посмотрел на него и заметил:

– Вот как! Вы левша.

– Смотря для чего, милорд. Пишу правой рукой».

Селлон и Ситвелл воспитывались почти в одно время. Их опыт был обычным для левшей Викторианской эпохи, и даже считается, что подобный же опыт был и у самого воплощения викторианства – королевы Виктории, которая хотя и писала правой рукой, по слухам, рисовала левой, как и свойственно настоящим левшам.

Есть и более достоверная история: в 1880 году в школе шотландского городка Лэрберт обнаружилось, что из всех детей в возрасте от 4 до 7 лет «восемь поступили в школу левшами». Здесь важны слова «поступили в школу», потому что после школы оставаться левшами было непозволительно и уж точно нельзя было писать левой рукой. «Им не разрешалось писать или проделывать вычисления левой рукой. Это была целая проблема – заставить их воздерживаться от использования левой руки. Некоторых из них сажали рядом с учителем на уроках письма, но на переменах они бросали камешки или играли в кегли левой рукой». Методы, с помощью которых их вынуждали «воздерживаться», не упомянуты, но сказано, что «учитель доставлял ребенку массу сложностей и неприятностей» и что ребенка-левшу заставляли писать правой рукой, грозя наказанием[402]. Викторианцы даже изобрели зловещее приспособление – кожаный ремень с застежкой, которым левую руку крепко пристегивали к спине. Другие способы были не столь суровыми, но давали сходный эффект:

Я пошел в школу в 1925 году, когда дети-левши считались отсталыми. Нас таких было в классе только двое, так что мы держались вместе… В школе нас заставляли сидеть на левой руке, а правой – писать. Левую руку невозможно было держать неподвижно, поэтому ее привязывали к спине… Чтобы заставить нас пользоваться правой рукой, на нас орали, ставили в угол и запрещали участвовать во всех играх. Нам говорили, что мы безнадежны, и все в классе это повторяли.

Еще пример:

Я пошел в школу во время Первой мировой, когда большинство учителей были женщинами, и пару лет мне разрешали писать левой рукой, что я с удовольствием и делал. Когда война кончилась, мужчины вернулись и снова появились в классах. Как только учитель вошел в класс, он потребовал, чтобы я писал правой рукой. Он был очень груб. И до смерти меня напугал, ткнув тростью мне в ребра… Я этого учителя никогда не забуду, хотя он уже много лет как умер…

Ясно при этом, что такое давление на левшей было не следствием личных заскоков учителей, но частью учительской подготовки:

«В Колледже епископа Оттера в Чичестере [Дорис Рейнер] грозили отчислением за то, что она постоянно подвергала сомнению сложившуюся практику, согласно которой всех детей заставляли писать правой рукой. Вместе с другой студенткой она обратилась к капеллану колледжа, преподобному Джонатану Пассе (который был левшой), и тот привлек к этому вопросу внимание управляющих. Они приняли протест студентов и были одними из первых, кто отменил требование писать экзаменационные работы правой рукой… По окончании учебы ее направили в начальную школу на Вуд-стрит. Директор отказался принять ее, потому что она была левшой. Она обратилась в школьный совет, который подтвердил ее назначение»[403].

Подобные практики в прошлом были очень распространены – да и сейчас порой можно услышать, что родители или учителя «убеждают» леворуких детей пользоваться правой рукой. Для левши это типичная часть жизненного опыта. Быть иным, быть заметным меньшинством, принадлежать к меньшинству с ореолом символических ассоциаций – все это неизбежно сказывается на жизни левшей. При наличии возможности и чуткой аудитории многие левши пускаются в лирические рассуждения о леворукости и об отношении к этому со стороны праворукого большинства. Действительно, современный мир предоставляет для этого массу возможностей – клубы левшей, специальные магазины для левшей, а в последние годы – интернет и дискуссионные группы, где левши рассказывают друг другу и остальному миру о том, каково быть левшой и жить при этом в мире, приспособленном для правшей. Однако материалы этих сайтов и форумов не дают достаточно полную картину опыта леворукости в западной культуре начала XXI века. С одной стороны, встречаются истории о продолжающемся ущемлении и проблемах подавляемого, но не сломленного меньшинства, с другой – есть впечатление, что лишь малая доля левшей по-настоящему страдает из-за своего отличия[404].

Если взглянуть на этот вопрос более широко, как географически, так и исторически, то становится ясно, что дискриминация левшей может принимать разные формы, от систематических и жестоких до незаметных, но тем не менее эффективных. Одни из самых экстремальных форм обнаруживаются у зулу в Южной Африки, которые, если полагали, что ребенок от природы левша, заливали в ямку в земле кипяток и, поместив в ямку левую руку, утрамбовывали землю вокруг; от этого левая рука обваривалась так сильно, что ребенок был вынужден использовать правую руку.

Не столь суровы были индейцы мохаве в Аризоне, которые, если ребенок в играх стремился пользоваться левой рукой, всячески убеждали его использовать правую, говоря, что «люди левшей не любят» и «смеются над ними».

Герц писал, как в Голландской