Она выпрямилась, уперев руки в бока; тонкая линия губ чуть дрожала. Ветер развязал узел на затылке, и волосы извивались, точно змеи на голове Горгоны. Краузе отвел взгляд — на всякий случай.

— Ну? — усмехнулась ведьма.

Вот зараза. Знает же, что не ударит. Большой Марв опустил топор.

— Вот так-то, — сказала Феликса.

Она прошла к дереву и подергала за лестницу.

— Я найду там твои фотографии? Или не стоит себя утруждать?

— Ведьма… — процедил Большой Марв.

Феликса повернулась.

— И что теперь? Обольешь меня бензином и подожжешь? — она усмехнулась. — А от воды, как видишь, я не растворяюсь.

Зарычав, Большой Марв, с размаху метнул топор в сплетение ветвей у нее над головой. Феликса не вздрогнула.

— Очень страшно, — равнодушно заметила она. — Ничего не выйдет. Я ведьма, и умереть могу только как ведьма. Даже не пытайся.

Она вступила на первую ступеньку лестницы. Что-то оглушительно треснуло, а потом раздался громкий звон цепей на блоках. Трейлер накренился и неожиданно обрушился вниз. Прямо на голову старухи.

Феликса не успела крикнуть; а может, и крикнула, но голос заглушил отвратительный хруст.

Не в силах справиться с дрожью в руках, Краузе шагнул к домику. В горле застыл ком, мешая дышать. Сдавленные хрипы все же прорывались, но звучали неестественно жутко. Голова закружилась, и Большой Марв схватился за стену.

Тело Феликсы полностью осталось под трейлером. Выглядывал лишь подол длинной юбки да нога в красном башмаке. И темная блестящая лужа.

Все же было прочно закреплено… Неужели он, бросив топор, перерубил опорную ветвь? Или полюс довел до конца еще одну историю…

— Однако, — тихо сказал Большой Марв. — Бедняга…

Из темноты неслышно выступил белый бультерьер. Тяжелая голова почти волочилась по земле, псу стоило огромных усилий ее удерживать. Но глаза сверкали. Плюхнувшись на землю рядом с хозяйкой, он глухо зарычал, скаля клыки. Краузе отпрянул.

— Уходи… — сказал бультерьер. — Здесь все кончено.

Положив голову на ногу хозяйки, он закрыл глаза.

Краузе попятился, не сводя глаз с говорящей собаки.

— Поехали отсюда, — раздалось за спиной.

— А?! — Большой Марв развернулся в прыжке и уставился на Гаспара.

Тот выкатил мотоцикл из гаража. По черепу-украшению стекали потоки воды, словно мотоцикл оплакивал судьбу ведьмы. Жуткая картина. Большой Марв вздрогнул и пообещал себе, что если выберется из этой передряги, то украсит машину яркими цветочками и гипсовыми ежиками из коллекции Николь. Зато по-доброму.

— Надо спешить, — сказал Гаспар.

Глава 23

— Наткет! — настойчивый голос пробивался сквозь липкую пелену забытья. — Наткет, очнись…

Наткет решил не обращать на него внимания. Зачем? В мире розовых пятен было тепло и уютно. Мозг начисто забыл о необходимости думать, оценивать и принимать решения — так было легче и спокойнее. А главное — не чувствовалась тупая боль, укутавшая все тело. Не утруждая себя стоном в ответ на призывы, он еще глубже нырнул в колышущийся розовый мир.

Его с силой толкнули под ребра, грубо возвращая к реальности.

— Если ты умрешь, я тебя убью. — Голос срывался.

Несколько сбитый с толку и все же напуганный столь нелогичной угрозой, Наткет открыл глаза. В то же мгновение в тело словно вонзились сотни раскаленных игл. Он дернулся, но в кожу впились веревки, туго стянувшие запястья и лодыжки.

— Жив… — Голос прозвучал прямо под ухом, раздражающе радостный для его состояния.

Наткет не рискнул пошевелиться, дабы хоть немного задержать новые волны боли, и не видел причин чему-либо радоваться. Перед глазами был лишь крошечный кусочек земляного пола, посыпанного сырыми опилками, — слишком мало, чтобы восстановить цельную картину, но большего ему и не хотелось. Он старательно изучал неприметные дорожки, проложенные жуками, но даже не пытался найти смысл в этих письменах.

— Наткет, ты… — его снова толкнули. Не сильно, но он все равно вскрикнул. Почему нельзя оставить его в покое? Кое-как он повернулся и прямо перед носом увидел свое отражение во влажных глазах Николь. Несмотря на разбитые кровоточащие губы, он улыбнулся.

— Привет, — лучшей шутки в голову не пришло.

Девушка всхлипнула.

— Спасибо, что зашел, — сказала Николь. — Жаль, что все так кончилось.

— Жаль, — согласился Наткет. — Только пока не кончилось. Не умирай раньше смерти.

Николь отстранилась, хотя все равно их разделяли считанные сантиметры.

— Помнишь… Когда ты уехал. С тех пор ты сильно изменился.

— Правда? — усмехнулся Наткет. — Прибавилось синяков?

Николь улыбнулась.

— Научился не убегать. Я ведь знала, что в тот вечер ты был в канаве и все видел…

— Да? — Наткет совсем не удивился. — Я так и подумал.

— Три часа ждать, когда ты вылезешь и хоть что-нибудь сделаешь… С твоей стороны это, пожалуй, слишком жестоко. Между прочим, было холодно.

— С твоей стороны было глупо это подстраивать.

— Глупо, — согласилась Николь. — Но тогда все думали глупостями. Что поделаешь — возраст. Я тут подумала… ну, у меня было достаточно времени…

— И?

— Прости, что я вспылила. Успела слишком много навыдумывать… Просто забыла, что годы в Сан-Бернардо — это совсем не годы здесь. Мне показалось, что ничего не изменилось… Ладно, не слушай эти глупости. На самом деле она очень симпатичная и тебе подходит. Если мы отсюда выберемся…

— В одном ты права. Навыдумывать ты успела слишком много. Знаешь же, что не подходит. И я это знаю… Мало того — она это знает. Исключительно деловые отношения.

— Если в Бернардо деловые отношения подразумевают голых девиц… — нахмурилась Николь.

— Она принцесса, — сказал Наткет. — Настоящая марсианская принцесса. Сегодня с Густавом Гаспаром они улетят на Марс… Если мы выберемся, то, может, это увидим. Тебя из-за нее похитили.

— Да?!

— Ты им и не нужна вовсе. Им нужна принцесса, чтобы разбудить дракона под холмами и завладеть его золотом. Ну, я так думаю. А тебя похитили по ошибке, а потом хотели обменять…

— Забавно, — сказала Николь после непродолжительного молчания. — Если бы это рассказал Честер или папа, я бы не удивилась. От тебя как-то странно слышать.

Наткет пожал плечами, хотя лежа и со связанными руками сделать это непросто.

— Надеюсь, ей хватило ума убежать, — сказал он. — Потому что, если этот дракон проснется, со Спектром можно попрощаться.

— Дракон? — покачала головой Николь — Я воспринимала эту историю как метафору.

— Я тоже. А несколько часов назад меня чуть не сожрала гигантская ящерица. После такого начинаешь легче относиться к идее огромных драконов.

Николь хотела еще что-то сказать, но в этот момент раздались тяжелые шаги. Вдоль пилорамы шел Калеб, цедя окурок. Вид у него был крайне довольный, лицо аж светилось. Ноздри широко раздувались — он остановился, подергал за толстый шнур ременной передачи. Диск пилы провернулся