— Идут! — выкрикнул со стены капитан Миранда. — Бей тревогу! — заторопил он стоящего рядом барабанщика.

Порушенные стены форта тревожно огласила барабанная дробь. Те, кто укрывался внутри форта, высыпали во внутренний двор и побежали к своим постам на стенах, присоединяясь к своим товарищам, что стояли на часах. Тотчас же открыли огонь две вражеские пушки и стрелки, что засели на захваченном равелине, сбив нескольких солдат, спешивших по лестницам на стену.

Томас находился на баррикаде за завалом из мусора — единственное, что осталось от северо-западного угла форта. Рядом находился и Ричард, которого после обнаружения пропажи документа ничто не смогло удержать в Биргу. На стену их позвали за час до рассвета, когда часовые заслышали первые причеты турецкого имама — верный знак, что скоро последует атака. Томас огляделся, видя, как за парапетом, согнувшись, перебежками рассредоточиваются по своим постам испанские солдаты. Вдоль баррикады стояли лохани с водой, куда человек мог запрыгнуть целиком и сбить с себя огонь вражеских зажигательных смесей. Также стояли кучками аркебузы, заряженные и готовые к бою, а еще запас своих собственных зажигательных средств — небольшие глиняные горшки с липкой нафтой, из которых торчали фитили; запалив их, горшки швыряли во врага. По обоим краям баррикады, где парапет все еще возвышался надо рвом, люди готовили огненные обручи и разжигали небольшие жаровни. Томас с Ричардом согнувшись сидели за центром баррикады, возле метателя нафты и его обслуги из двоих человек. Один готов был взяться за меха, а второй — соединить кожаный рукав с бочонком, содержащим адскую, неугасимо горящую смесь.

— Поосторожнее с этой штуковиной, брат, — сказал Ричард, — если не хочешь, чтобы мы запылали, как факелы.

— Я знаю, что делаю, мессир, — с мрачной улыбкой успокоил испанец. — Вы только под руку не лезьте.

Вопли врага становились все громче; османы уже приблизились к краю рва и начали карабкаться через заполнявший его мусор.

— Не высовываться! — выкрикнул Томас, махнув горстке своих людей, которые начали нервно выглядывать из-за края баррикады. Турецкие стрелки стреляли до последнего возможного момента; словно в доказательство его слов, от каменного блока отрикошетила пуля и звякнула о гребешок испанского мориона слева от Томаса. Солдат, чудом избежавший смерти, ошалело выкатил глаза.

— Не высовываться, пока я не дам приказ! — рявкнул Баррет. Он быстро огляделся: люди взволнованно смотрели на него, в ожидании команды, сжимая кто аркебузу, кто пику. Уже явственно слышался шорох камня, наряду с боевыми кличами и надсадными воплями наиболее фанатичных из врагов.

Томас еще секунду-другую сдерживал позыв подняться и выглянуть из-за баррикады, после чего с глубоким вздохом щелкнул опущенным забралом и выпрямился. Вначале глаза его видели только верхушку завала, но вот сбоку показался заостренный шлем, за ним тюрбан, и вот уже море разливанное лиц, скаля зубы, стало надвигаться по разрушенной стене, загораживая обзор своим аркебузирам.

— Время! — Томас вскинул пику, и следом по всей пятидесятифутовой длине баррикады с ревом повскакали люди.

Затрещали первые аркебузы. Стрелять можно было прямой наводкой: по такому скопищу тел все равно не промахнешься. Вот одна фигура в белых одеждах и с круглым щитом накренилась и осела в атакующей толпе, выронив ятаган и канув из виду. Снова выстрелы, и еще несколько турок упали, не добравшись по завалу до баррикады.

— Готовить зажигательные! — выкрикнул Томас, и люди взялись поджигать фитили. — Запускай!

Солдаты, надсадно кряхтя, бросали через баррикаду горшки с запаленными фитилями, которые, летя на головы врагов, пускали в утреннем воздухе тонкие дымные дуги, вначале исчезая, а затем озаряя завалы ярчайшими вспышками, в которых ближние к месту возгорания турки мгновенно загорались чадным пламенем. Широкополые халаты вспыхивали, и османы, побросав оружие, с пронзительными воплями пытались сбить с себя пламя, в то время как товарищи отскакивали от них из боязни загореться самим. Было видно, как справа зажгли первый огненный обруч. Обслуга, подхватив с обеих сторон железными клещами, поднесла его к краю парапета и скинула со стены. В воздухе гневно фыркнуло пламя, а изо рва вскоре раздались крики паники.

Но вот через стену влетел первый зажигательный снаряд неприятеля и упал вблизи от парапета. Послышался громкий треск, и Томас увидел, как каменные плиты прохода лижет огненная лужа. Он выбросил руку, указывая на ближний запас горшков в корзине из прутьев:

— Убрать это! Живо!

Самые ближние из людей были слишком заняты пальбой из аркебуз и отреагировать не смогли. Завидев опасность, Ричард бросил пику и опрометью кинулся к корзине, перескочив через пламя. Он схватился за ручку корзины как раз в тот момент, когда ее край уже начали полизывать язычки огня. Томас на полшага отступил от баррикады; грудь ему сковал страх. Ричард, напряженно оскалившись, оттащил корзину на безопасное расстояние от огня, вслед за чем принялся сбивать пламя с ивовой оплетки. Лишь тогда Томас с облегченным вздохом снова оборотился к неприятелю.

Османы, сознавая, что единственный способ избежать огня пуль защитников — это как можно скорее с ними сблизиться, метнулись на мусорный завал. Но между ними и христианами оставалось еще одно оружие. Томас махнул солдату, что колдовал над мехами нафты, — мол, подавайся вперед. Тот с кивком поднял навстречу врагу длинную железную насадку и стал качать мехи. Из рукава выплеснулась струйка жидкой смеси, которую тут же вблизи от носика подпалил свечкой его напарник. На атакующих плеснул тонкий дугообразный язык ослепительного пламени, опаляя головы, туловища, конечности. Защитники издали дружный торжествующий вопль, в то время как неприятель поджаривался у них на глазах. И все равно турки мчались вверх по каменной осыпи, перешагивая своих павших товарищей по направлению к баррикаде.

Томас держал свою пику наготове. Рядом стоял Ричард, перехватив оружие обеими руками. Вот на край баррикады, по обе стороны от огненного коридора нафты, волной хлынули турки. Сквозь щель забрала Томас заприметил офицера в блистающих доспехах; потрясая ятаганом, тот подбадривал своих прущих вперед копьеносцев. Томас, подняв копье, прицелился офицеру в грудь и нанес удар. Острие попало в цель, но броня была сделана на совесть и выдержала удар. Тем не менее Баррет вышиб у неприятеля из груди воздух и заставил покачнуться. Его люди уже неслись мимо. Две враждующие стороны сшиблись; зазвенела, заклацала по обе стороны сталь.

Несмотря на ошеломительный численный перевес врага, определенные преимущества были и у защитников — в частности, превосходящее качество доспехов и легкая возвышенность их стороны баррикады. Большинство испанцев были вооружены толстыми копьями, которые они выбрасывали вперед, не давая туркам приблизиться. Взблескивали в замахе ятаганы, которыми османы секли древки копий, норовя попасть по рукам. Вот из толпы прорвался воин в львиной шкуре на голове и плечах и ухватился за Томасово копье непосредственно под острием. Томас машинально усилил хватку и потянул копье на себя. За древко схватился еще один сарацин. Было видно, как рядом, перебравшись через баррикаду, на Ричарда, который сейчас бился с фанатиком в белых одеждах, замахнулся клинком сипах.