Молчу. Наина Иосифовна вдруг искренне и просто: «Знаете, Ирина, у меня уже никого не осталось во власти, к кому я могла бы обратиться, кроме разве что преданного нам Владимира Николаевича Шевченко. Но я попробую что-нибудь сделать». Сделал, как всегда, наш друг Владимир Петрович Лукин.

Тогда, летом 2007 года, мне некогда было разбираться, действительно ли «Примаков хотел подсидеть Ельцина». Надо было спасать Юру. И вот теперь, когда его уже давно нет со мной, когда ушел из жизни и Евгений Максимович, задумалась – почему у Наины Иосифовны вдруг прорвалась такая неприязнь к Примакову?

Мог ли Примаков стать президентом России?

Во второй половине своего пребывания на посту президента Ельцин все больше опирался на силовые структуры и на зародившихся олигархов. Интеллектуальный Президентский совет превратился в ширму, которая вскоре была отброшена. Из Совета выходили честные люди. Карякин в 1994 году написал Ельцину резкое письмо и вскоре вслед за Лацисом вышел из Совета.

Образовалась «семья» – так стали называть ближайшее окружение Ельцина, несомненно придавая этому криминальный смысл. Ведь речь шла не только и не столько о реальной семье Ельциных, но прежде всего о тех олигархах (Березовский был на первом плане), что обволакивали эту семью, обеспечивая ей определенные блага и материальные гарантии на будущее. Обозначилась новая мрачная перспектива: к власти приходят силовики или чекисты с «чистыми руками», к которым почему-то все больше прилипало национального богатства.

А Примаков, человек политики и науки, но не бизнеса, честный, неподкупный, готовый к разумным компромиссам, но отнюдь не к «сговору», никогда не опускавшийся до сервилизма и холуйства, был по природе своей антагонистом этих новых олигархов и всей коррупционной системы. Примаков не был связан ни с «семьей», ни с новыми кланами. Потому о нем и осталась хорошая память.

Как-то весной 1999 года на заседании правительства министр юстиции Крашенинников докладывал об амнистии 94 тысяч человек. И вдруг Примаков заметил: «Вот и хорошо. Освободится место для тех, кого будем сажать за экономические преступления». Все любители махинаций и «откатов» во власти и бизнесе его побаивались. Другой вопрос, что Примакова опасались и многие либералы и демократы, видя в нем угрозу реванша коммунистов, с которыми премьер шел на некоторые компромиссы.

В конце своего второго срока Ельцин менял премьеров и вообще кадры как перчатки. Он уволил пятерых премьер-министров, сорок пять вице-министров, сто шестьдесят министров. В увольнениях не было ничего личного. Просто происходили новые «загогулины».

В 1998 году случился серьезный финансовый и экономический кризис, перераставший в политический. Несколько лет при премьере Черномырдине страна жила взаймы. Деньги занимали и за границей, и внутри страны, продавали государственные краткосрочные обязательства (ГКО). Чтобы поддержать рубль, Центральный банк ежедневно продавал по двести-триста миллионов долларов. И в черную пятницу 14 августа 1998 года российский валютный рынок практически перестал существовать. А в понедельник 17 августа страну охватила паника: все бросились скупать валюту, вкладчики побежали в банки забирать деньги. В магазинах стали сметать все товары, особенно технику, чтобы избавиться от «деревянных» рублей.

Уже очень больной Ельцин и призванный им обратно в правительство Черномырдин не знали, что делать. Последнего Дума два раза не утверждала на пост премьер-министра. Наступил какой-то всеобщий кризис доверия. В администрации президента и в Думе судорожно перебирали кандидатов на должность премьер-министра: Александр Лебедь, Юрий Лужков, коммунист Юрий Маслюков, бывший председатель Госплана. Тут Явлинский, лидер фракции «Яблоко», с думской трибуны предложил Е. М. Примакова: фигура компромиссная, в партии не входит, к финансово-промышленным группам не принадлежит, ни в чем дурном не замешан.

Ельцин согласился на Примакова: да, нужен «тяжеловес». Но неожиданно получил отказ, причем трижды, от самого «тяжеловеса». Евгений Максимович откровенно сказал президенту в доверительной беседе на даче: «Такие нагрузки уже не для меня. Хочу доработать спокойно. Вместе уйдем на пенсию в 2000 году». Он даже сделал восьмого сентября заявление: «Признателен всем, кто предлагает мою кандидатуру на пост председателя правительства. Однако заявляю однозначно: согласия на это дать не могу».

Возможно, некоторые со мной не согласятся, но я уверена, что Евгений Максимович действительно не стремился к высшей власти и считал свой пост министра иностранных дел хорошим завершением политической карьеры, тем более что ему шел семидесятый год, а браться предстояло бы за решение практически неразрешимой задачи. И все-таки Евгений Максимович согласился. Согласился как государственник, как человек, всегда болевший за дело, за страну.

Не будет преувеличением сказать, что с его назначением на пост главы правительства страна вздохнула с облегчением. Снята была угроза роспуска парламента, импичмента президента, политических схваток на фоне глубокого финансового и экономического кризиса. В Думе за Примакова проголосовали все политические партии, кроме Жириновского, который понимал, что этот премьер ни при каких обстоятельствах не будет покупать голоса думцев, а потому его соколам он не нужен, да и, как всегда, когда ему ничего не грозило, можно было покичиться фрондерской позицией.

Примаков приступил к работе с большим кредитом доверия. Ему удалось быстро объединить министров и аппарат правительства в единую команду. Все работали без склок и интриг. Это был сильный премьер при уже слабом президенте. Нечто вроде Столыпина при слабом царе Николае II.

Действовал Примаков как умеренный реформатор, но твердый сторонник рыночной экономики и привлечения иностранного капитала. Идеи национализации и возврата к госплану были отвергнуты. Но при этом глава правительства настаивал на том, что рынок, рыночная стихия не может решить всё, нужно определенное вмешательство государства в экономику. Об этом он, впрочем, говорил всегда, ссылаясь не раз на опыт канцлера Эрхарда в Германии, – я сама тому свидетель, сама с ним спорила в свое время в ИМЭМО.

Первым крупным достижением правительства Примакова стало одобрение Госдумой проекта бюджета. Это был самый жесткий бюджет за все последние годы. Доходы превышали расходы, и рубль удалось удержать. Пенсии и зарплаты начали платить без опоздания. Импорт стал восстанавливаться. Магазины не опустели. В политике был сделан упор на стабильность и на согласие в обществе.

24 марта 1999 года Евгений Примаков направлялся в Вашингтон с официальным визитом, но отменил его, находясь уже в воздухе, после получения информации от вице-президента США Гора о решении НАТО начать военную операцию в Югославии. Доложив об этом президенту и получив его согласие, развернул самолет и со всеми экспертами, среди которых был и Михаил Ходорковский, вернулся в Москву. Тогда сложился своего рода политический консенсус: и коммунисты, и либералы, и патриоты объединились.

После знаменитой «петли Примакова над Атлантикой» рейтинг его