– У меня день рождения третьего числа!

– Семнадцать, восемнадцать – ты же понимаешь, что разницы тут никакой? И потом – с чего ты взял, что прежде мне не приходилось брать на душу грех смертоубийства? – невесело улыбнулась Лизавета Наумовна и многозначительно добавила: – Честно говоря, насчёт тебя у меня такой уверенности вовсе нет.

Дрогнул я слишком явственно, чтобы это осталось незамеченным. Просто не ожидал подвоха, очень уж расслабляюще действовали тепло и невесомость. Убаюкивающе даже.

Придерживавшая меня дамочка негромко рассмеялась, а после попросила:

– Нет-нет, ничего не говори. Флёр таинственности мне ещё нравится, а вот плохие мальчики уже нет. Это, видишь ли, возрастное. Я уже говорила.

Я через силу улыбнулся и последовал разумному совету, промолчал.

– И ты напрасно требовал поднять руки, – заявила врач. – Это было глупо.

– Нужно было просто пальнуть в затылок? – спросил я после долгой паузы.

– Да, – подтвердила Хорь. – Именно так.

Я припомнил упругий толчок воздуха и в щепки разлетевшийся пень, судорожно сглотнул. И сам ведь расплескаться мог, никакая сопротивляемость бы не спасла. Да, всё верно. Надо было стрелять.

Лизавета сместилась в сторону и начала поддерживать мой затылок лишь одной рукой, а другой повела по схеме энергетического канала. Ключица, сердце, солнечное сплетение, пупок. Пальцы легко скользили по коже, и хоть не ощущал ровным счётом никакого сверхъестественного воздействия, внутри что-то ломалось, сминалось и расслаблялось, возвращалось к некоей устоявшейся норме, будто забитая мышца при массаже.

Эти изменения и ощущения были… приятны. Даже слишком приятны, и оставалось лишь порадоваться непрозрачности коричнево-бурой грязи. Сейчас это было чрезвычайно кстати.

Выписали меня на следующий день уже ближе к обеду. С утра снова заявились реабилитологи, затем прошёл несколько обследований, результаты которых медиков вполне удовлетворили, да я и сам чувствовал себя несравненно лучше прежнего. Пожалуй, с момента инициации такого подъёма сил не испытывал. Два дня подряд без тренировок – подобного и не случалось, наверное, даже.

Форму и бельё выдали новые, куртка и сапоги под замену не попали, их хорошенько вычистили. Табельный пистолет забрал в комнате охраны, сразу зарядил его и сунул в кобуру. Помимо снятых с шевронов эмблем автобронетанкового дивизиона вручили справку и медицинское предписание, их следовало сдать в канцелярию батальона. Первая подтверждала моё нахождение в стационаре, второе запрещало до конца недели поездки за двадцать пятый километр. Диагноз был написан почерком редкой неразборчивости, не иначе, речь шла о том самом спазме энергетических каналов.

Вот так сразу топать в расположение я не стал, для начала заглянул в столовую, а уже на выходе из неё наткнулся на учебное отделение комендатуры.

Боря Остроух стоял ко мне спиной и вещал сослуживцам, активно жестикулируя руками.

– Их ветром на болото снесло, так этот придурок умудрился на единственном дереве повиснуть. Его час потом снимали!

Речь точно шла обо мне: то ли приукрасил нашу легенду Алтын, то ли кто-то целенаправленно занялся распространением слухов, но внутри всё так и закипело. Да ещё Боря обернулся и указал на меня пальцем.

– Да, вон, сами посмотрите – у него вся рожа о ветки расцарапана!

На лице подживали отметины от каменной крошки, захотелось выпалить об этом, рассказать о перестрелке и полюбоваться отвисшими челюстями, но сумел вовремя задавать неуместный порыв. Нельзя. Да и незачем, если разобраться.

– У тебя-то самого сколько прыжков, толстозадый? – с гаденькой ухмылкой поинтересовался я вместо этого. – Ноль? Да ты, брат, эксперт!

Вот тут Борю и перекорёжило почище моего. Он даже кулаки стиснул и набычился, но драку затевать не решился. Не совсем дурак всё же. Поумнее Казимира – так уж точно.

Федя Маленский придержал его за руку и с небрежной ленцой произнёс:

– Мы тут подумали: надо нам тренировочный бой организовать. Ты и я. Что скажешь?

Предложение меня неприятно покоробило, прекрасно ведь отдавал себе отчёт, что в драке один на один ничего Феде противопоставить не смогу, а все разговоры о тренировочном бое только разговоры и есть.

– Не интересует, – коротко бросил я, не став вдаваться в детали.

– Испугался? – подначил меня Маленский.

Приобнявшая его Маша Медник радостно улыбнулась.

– А ты сомневался? Я всегда знала, что он тебя боится.

Стоило бы уйти, но я не сдержался и с усмешкой выдал:

– Да у тебя талант, Мария! В ясновидящие не пробовалась?

Вот тут напрягся и Федя; шпилька в адрес подружки заставила его нахмуриться и ссутулиться больше обычного, и я медлить не стал, зашагал прочь. Как-то после всех недавних событий конфликт с бывшими сослуживцами перестал казаться сколь бы то ни было значимым. Будто перерос и его, и их самих. А на смешки за спиной – плевать!

Первым делом я заглянул в канцелярию батальона и сдал документы, оттуда двинулся в расположение мотоциклетного взвода. Только зашёл в дежурку, и сержант Козодой поднялся из-за стола и принялся аплодировать.

– А вот и наш парашютист! Браво! Браво!

В словах сквозила недобрая ирония, и это неприятно покоробило.

– Ага, он там в лесу баклуши бил, а нам тут – отдувайся! – поддержал командира отделения Иван Черепица и раздражённо передёрнул плечами. – Молодец, чё!

Вновь захотелось рубануть правду-матку, и вновь я сдержался, лишь нейтрально обронил:

– Так я две недели к Эпицентру каждый день катался, а не только в свою смену. Неужто на отдых в лесу не заработал?

– Петь, да не ерепенься ты! – рассмеялся Вова-футболист. – Они просто бесятся, что тебя после той истории от поездок в Новинск отстранили, а у меня выездная игра, вот и нужно будет кому-то из них мотоцикл перегонять. Грузовик-то не выделят больше, по старинке придётся, своим ходом. Страдают!

Захар Козодой кинул на подчинённого недобрый взгляд, потёр горбинку носа и махнул рукой.

– Ладно, Петя, проехали! – Он уселся за стол и спросил: – Говорят, вас при десантировании в болото унесло?

– Было дело, – кивнул я и указал на лицо. – Вон, о кусты расцарапало. И ещё мы слишком долго вблизи Эпицентра пробыли, теперь раньше понедельника мне туда нельзя.

– Да звонили уже из канцелярии, – поморщился сержант. – Сегодня в дежурной смене посидишь, завтра-послезавтра в свободный патруль на трассу тебя поставлю, а в воскресенье опять дежурить будешь. У нас с этими учениями и так все графики псу под хвост отправились, а тут ещё усиление это! Некого больше поставить, не взыщи.

Конфликт с командиром отделения для меня ничем хорошим закончиться не мог – да и чем бы я ещё занялся, на Кордоне сидючи? – поэтому развёл руками.